Килька в томатном соусе (СИ)

— Да. И переживает. Перед отъездом в Европу заставила мою жену дать обещание за тобой приглядывать. Мария, конечно, согласилась. Клуша, что с нее возьмешь! Но от Елены я такого не ожидал, она всегда была выше этих плебейских глупостей.

— Любовь к собственному ребенку — плебейская глупость? Ты что несешь, старый маразматик?! — взвился я. — Если ты никогда никого не любил, то это не…

— Щенок! Ни черта в жизни не понимаешь, а гавкаешь, — оборвал меня Арсений, бледнея до синевы, и я понял, что не зря отец маму везде с собой таскал и глаз с нее не спускал. Наверняка знал о чувствах друга и наслаждался ситуацией, его мучениями и унижением.

Сумасшедшие высокомерные отморозки! Как хорошо, что я от них далеко, а? Счастливчик, твою мать, каких поискать. И Данька у меня из самых низов общества выбрался, что из минуса внезапно стало плюсом, как и его щенячий восторг, безграничная любовь и безусловная преданность. Мне хотелось верить, что в нем нет ни капли той высокородной дряни, что жила в моих предках и их друзьях с рождения.

— Кому отец продает долю? — перевел разговор в деловое русло я. Разговаривать с Арсением мне было больше не о чем.

— Твоему бывшему директору, — усмехнулся тот, вонзая нож в спину с видимым наслаждением. — Он единственный покупатель, больше твои развалины никому не нужны.

— Мне нужны. Назови цену.

— У тебя нет денег, Алексей, — зло рассмеялся Арсений. Ублюдок!

— Сколько?!

— 800 000 евро

— Дай мне месяц, и я найду деньги.

— Две недели, щенок, — поднялся из моего кресла Арсений. — Только ради твоей матери я дам тебе шанс. Впрочем, ты его просрешь, но это к лучшему. Она поймет, что толку от тебя никакого, и успокоится.

Я проводил взглядом высокомерного мудилу и только потом позволил себе схватиться за голову в приступе неконтролируемой паники.

— Пиздец. Какой же пиздец, а? Блять, слов нет!

Мысли крутились вокруг одного и того же. Сосредоточиться не удавалось ни в какую, но гордость и упрямство поднимали голову все выше. Хуй им всем!!!

— Ну да ничего. Прорвемся, — проскрипел зубами я.

Пальцы дрожали все сильнее, в голове мутилось, так что я поспешил встать и глотнуть воды из графина на столе. Помогло не сильно. Пришлось идти к окну и снова утыкаться в него лбом. Черный Бентли Арсения попался мне на глаза тут же. Как и стоящий на стоянке рядом с моим Лексусом оранжевый Инфинити. Серегин? Странно. О! Данька.

— Какого…

Додумать мысль я не успел, потому что подошедший к машинам Арсений сказал Даньке что-то такое, от чего мой славный мальчик аж засветился от негодования. Я хотел было ринуться к ним, но ноги почему-то стали ватными, так что я беспомощно замер возле балконной двери, не в силах сдвинуться с места, и уставился на разгорающуюся перепалку внизу немым зрителем. Впрочем, переговоры закончились быстро: Арсений состроил презрительную мину и сел в Бентли, а Данька… Данька достал из кармана ключ и с великим наслаждением на моське успел нацарапать на крышке багажника М, У и половинку от Д. Водила бентли не стал ждать дальше, взвизгнул шинами, рванув с места на всех парах, и вынес шлагбаум на воротах лобовым стеклом.

Я рассмеялся, повернулся, чтобы встретить моего кровожадного заступника лицом к лицу, но комната неожиданно поплыла перед глазами.

— Какого?! — успел возмутиться я, тяжело опираясь на стол, но рука подломилась, и я полетел на ковер, по дороге встречаясь с краем дубового стола виском.

07.04.2016

Даниил

Часы в зале ожидания нейрохирургического отделения показывали полвторого ночи, но у меня сна не было ни в одном глазу. В полночь Роман силой уволок домой Серегу, полчаса назад Марьванна, наглотавшись успокоительного, уснула на диванчике, а я тупо пялился в светло-зеленую стену и гонял по кругу одну и ту же мысль:

— Где взять 800 000 евро?

Ирина, помощница Лекса, подслушала разговор босса с Арсением и, пока мы ждали скорую, успела нам с Серегой все рассказать. Я передернул плечами. Если б не Серега и его: «Даня, а поехали к Лехе в гости, а? Хочу посмотреть, чем он там занимается», неизвестно, чем бы все в итоге закончилось. Скорую, кстати, тоже он вызывал. И с врачами разговаривал. И с нейрохирургом. И с кучей людей, которые чего-то от нас хотели. Я, может, и включился бы в процесс, но он сказал:

— Держи Леху, ангел. Не отпускай, понял? Отпустишь — не вернем.

И я держал. За руку. Все время. Пока за Лексом не закрылась дверь операционной. Но это было не важно, ведь я все равно был с ним. Там. В его душе и в голове, которую кромсал самый известный нейрохирург России вот уже пять часов подряд. Я ничего не мог с этим поделать, а потому думал о том, с чем смогу хоть что-то поделать.

— Где взять 800 000 евро?

— Я дам половину, — донеслось до меня сонное. Я перебрался к Марьванне на диванчик и накрыл ее пледом.

— Вы так любите Алексея?

— Я ненавижу его отца и моего бывшего мужа, — ответила она с таким чувством, что я улыбнулся. — Назло им денег ему дам!

— Осталось найти еще 400 000 евро, — откинулся на спинку диванчика я.