Килл крик

Но Сэмми не хотел прекращать. Он хотел, чтобы мать пропала из их жизни навсегда.

– Вспомни, что ты сделал.

Он занес сковороду и обрушил ее матери на голову. От удара она впечаталась лицом в пол.

– Вспомни, кто ты есть.

– Прекрати! – кричал Джек.

Но Сэмми его не слышал. Сэмми снова ударил сковородой. И еще. И еще. Пока не удостоверился. Пока не понял, что она уже не встанет.

– ПРЕКРАТИ!

В подполе дома на Кровавом ручье Сэм зарылся лицом в землю и завопил.

– Вот теперь ты вспомнил, – сказала его мертвая мать. Ее дыхание было словно шорох насекомых. – Ты убийца. Скажи это.

Сэм начал всхлипывать.

– Скажи это, Сэмми.

Он прокричал это в землю под домом:

– Я убийца!

Утробный смех донесся из почерневшей груди матери.

– Верно. Верно, мой мальчик.

«Убирайся от нее подальше», – приказал рассудок.

Сэм протянул руки в темноту и кончиками пальцев почувствовал металл. Он выгнул шею, чтобы рассмотреть лучше. На другом конце подпола виднелось что-то вроде металлической сетки.

Решетка.

Он со всей силы выбросил вперед здоровую ногу и пнул свою мертвую мать прямо в лицо. Она разжала руку лишь на секунду, но этого Сэму оказалось достаточно, чтобы откатиться прочь. Развернувшись в тесном туннеле подпола, он отчаянно ударил ногой по решетке. Та громко звякнула и прогнулась где-то на дюйм. Сэм ударил еще, и еще, и еще, мало-помалу выбивая решетку из рамы.

– А ну, вернись, маленький гаденыш! – взвизгнула мать.

Ее пальцы рвали его одежду, ногти впивались в кожу, оставляя длинные кровавые борозды, – она пыталась снова его схватить.

Громко всхрапнув, Сэм нанес мощный удар, и его сердце замерло: решетка поддалась, он почувствовал, как нога ушла дальше, вглубь. Он ждал, когда отлетевшая решетка громыхнет, ударившись о твердую поверхность, но вместо этого услышал тихий всплеск.

Просунув раненую ногу в проход, Сэм стал протискиваться в образовавшуюся дыру. Сломанная лодыжка царапнула по шершавому бетону. Тело пронзило белой молнией. Он подавил крик, прогоняя боль из сознания. Тварь, выглядевшая как его мать, должно быть, почувствовала, что он ускользает, – она стала хватать его яростнее, жадно вцепляясь в плоть всей пятерней, тянула, тащила, упорно не желала отпускать.

Однако Сэм был упорнее, он сумел наполовину ввинтиться в дыру и ухватился руками за раму решетки. И ринулся вниз, позволяя тяжести своего тела увлекать себя туда, где, как он мог бы предположить, был подвал.

Его поглотила темная, непроницаемая вода. Ударившись копчиком о бетонный пол, Сэм понял, что здесь фута четыре глубины, как раз столько, сколько требовалось, чтобы смягчить падение. Он все еще слышал завывания матери, еле различимые за шумом дождя, но подобраться ближе она не пыталась.

Предоставив покалеченной ноге свободно болтаться в воде, Сэм полупобрел-полупоплыл через затопленный подвал. Чувствовал он себя хуже некуда, мышцы стонали при каждом напряженном шаге, непрерывная глухая пульсация в лодыжке словно метастазами разбегалась по костям, заставляя ныть все тело. Сэм дышал тяжело и неровно, с каждым вдохом глотая застоявшуюся воду. На вкус она была как скисшее молоко. Он не желал даже думать о чудовищных тварях, что шныряли в глубине.

Дверь наверху лестницы была чуть приоткрыта, полоски бледного света как раз хватало, чтобы Сэм видел, куда идти. Повсюду вокруг него вода капала со стен, сочилась сквозь трещины.

Он добрался до лестницы и стал нащупывать под водой нижнюю ступеньку, но вместо нее нашел прядь волос. В воде, едва поднимаясь над поверхностью, плавало лицо.

Это была Мор. Ее черная грива обтекала лицо нефтяным пятном. Остекленевшие глаза уставились вверх, в пустоту.

Она мертва.

Сэм не отрываясь смотрел на труп своей подруги. В холодной воде его собственное тело продрогло и онемело. Он провел рукой по боку Мор до живота. Темно-красное пятно расплывалось на лонгсливе там, где ударил топор-молоток. Кровь растекалась по воде вокруг Мор. Сэм вспомнил о кислом привкусе во рту, и горло сжало спазмом отвращения.

Он закрыл глаза.

И услышал дыхание. Тихое. Еле уловимое. Но вне всякого сомнения это было дыхание.

Он тут же прижал ладонь в груди Мор, просунул пальцы под шнуровку, чтобы добраться до кожи.

Кожа была холодной. Слишком холодной. Но грудь едва заметно поднималась и опускалась, легкие крошечными, отчаянными глотками всасывали воздух.

Сэм наклонился к ее рту. Губы Мор раздвинулись в легчайшем выдохе.

Она жива… Она жива!

– Мор, – прошептал Сэм.

Он боялся, что Дэниел их услышит. И еще сильнее боялся, что их услышит дом.

Обхватив Мор, он подтянул ее к ступенькам, стараясь вытащить из ледяной воды. Похлопал по щекам:

– Мор!

К черту Дэниела. К черту дом. Она должна очнуться. Она должна жить.

– Мор! Пожалуйста!