Килл крик

«Книга Уэйнрайта», – догадался Сэм. С тех пор как они приехали, Уэйнрайт не выпускал ее из рук. А теперь забыл на кухне. Отметив это про себя, Сэм двинулся за остальными.

Просто поразительно, как они могли не заметить, что в доме есть столовая. Это была просторная комната, явно самая большая из всех. Широкие окна позволяли наслаждаться угасающим вечерним светом и прекрасным видом на лес. В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, накрытый красной скатертью. Спинки стульев были обтянуты красной кожей, закрепленной грубыми гвоздями. Стульев было десять: по четыре с каждой стороны стола и по одному с концов. Над столом висела двухъярусная люстра. Горели три поставленные на равном расстоянии друг от друга канделябра. На небольшом камине напротив окон мерцали свечи.

Писатели занялись тем, чем всегда занимаются писатели, собравшись вместе: принялись жаловаться на своих издателей.

– От меня требуют завести твиттер, – со смехом сообщил устроившийся во главе стола Себастьян. – Я им объяснил, что дома у меня до сих пор дисковый телефон, а романы я печатаю на машинке.

– Господи, ну вы и динозавр, – сказала Мор.

Себастьян вздохнул:

– В старом стиле есть нечто восхитительно простое и в то же время элегантное. Первая глава в «Нью-Йоркере» или «Плейбое». Реклама на всю полосу в главных национальных газетах. Несколько грамотно освещенных прессой презентаций в книжных магазинах – «Стрэнд» или «Сити Лайтс». Продажи, которые зависят от качества твоей книги, а не от количества твоих фолловеров в Интернете.

Мор запила кусок ростбифа виски:

– Извините, ребята, но вы все избаловались. Привыкли, что у вас под рукой издатели, агенты, менеджеры, рекламщики. Когда семь лет назад я издавала свою первую книгу, «Укус», я всех друзей лично умоляла ее прочесть, оплатила оформление обложки из собственного кармана и продвигала все это дело тоже сама. Не было у Ти-Кэй Мор ни «грамотно освещенных прессой презентаций в книжных магазинах», ни публикаций в задротских журнальчиках. Весь пиар пришлось осуществлять своими словами из своего рта, и рот надо было разевать широко, шире некуда.

– Почему-то мне кажется, что это не составило для вас проблемы, – с язвительной улыбкой заметил Себастьян.

– Идите в пень, дедуля, – усмехнулась в ответ Мор.

Сэм окинул столовую взглядом. Здесь не хватало двоих. «Где Уэйнрайт и Кейт? – задумался он. – Почему Уэйнрайт упускает возможность заснять все это?»

– Я сделала из «Укуса» мегахит исключительно собственными силами и выручила семьдесят процентов чистой прибыли, – продолжала Мор. – Издатели приползли ко мне на карачках, умоляя заключить с ними договор, чтобы они продавали мою книгу по всему миру. Я согласилась – и что я немедленно получила? Новую выхолощенную обложку для ханжей в юбках ниже колена. А что я получила потом? Моя выручка упала до паршивых двадцати процентов.

Дэниел откинулся на спинку стула, тот скрипнул.

– Но теперь-то вам уже нет нужды суетиться. Вы – бренд. Ваши книги – бестселлеры. Вы продали права на экранизацию.

– Продалась я, а не продала.

– Чтобы расширить аудиторию. Чтобы обеспечить своему творчеству долгую жизнь.

– Аминь. – Себастьян поднял свой бокал с вином.

Сэм скрестил руки на груди. Отсутствие Уэйнрайта его тревожило. Он бросил взгляд на остальных.

Они даже не замечают. Им, похоже, все равно.

«А почему тогда тебе не все равно?» – спросил он себя.

Потому что я не знаю, зачем он нас сюда привез.

Он привез нас сюда, потому что он нас обожает.

Правая рука Сэма скользнула вниз, нащупала переплетение шрамов.

Как может кто-то обожать меня?

Мор снова откусила от ростбифа, обдумывая последнюю реплику Дэниела.

– Мои книги имеют успех потому, что они разрушают границы. Именно этого ждут от меня читатели. Но маркетинг у моих книг говенный. Мои книги яркие, а маркетинг – нет, потому что занимается им корпорация. Ну да, за моей спиной теперь стоит команда специалистов, и я могу спокойно сидеть в своем офигенном доме в Голливуд-Хиллз и писать, а они позаботятся обо всем остальном. Но какой в этом смысл? Я стремлюсь добраться до самых темных, самых гнусных глубин своего сознания, чтобы довести до совершенства мой новый роман, а издатели что? Молятся белому Иисусу о хвалебной рецензии в «Паблишер Уикли»?

– Вы хотите, чтобы маркетинг был таким же экстремальным, как ваши книги? – спросил Дэниел, вконец озадаченный позицией Мор.

– Да! – выкрикнула она. – Да, вашу мать! Нерон спалил Рим, чтобы перестроить его так, как ему хотелось. Да, если я рвусь на кровавые лоскуты, чтобы написать книгу, то издатели должны порваться на кровавые лоскуты, чтобы ее продвинуть.

– Мне бы ваши заботы. – Дэниел зажал между пальцами скрученный ломтик прошутто. – Вас хотя бы кто-то хочет издавать.

– Вы о чем вообще плачетесь, Манниак? Вы же где-то с миллиард книжек выпустили, – сказала Мор.