— Ну, Мирон, сука, — шепнул мне Стриж. — Знал же, что из Японии нам обратного хода не будет!
— Успокойся, — тоже шепотом ответил я, — Кажется, кандидата на должность его палача мы уже нашли. Ты чертовски вовремя ввернул, что он метит на место Киная. Того аж перекосило!
— А про камикадзе я вот к чему упомянул. — продолжал меж тем Кинай. — Положение у вас сейчас — безвыходней не бывает. Вас ищет полиция, вас ищет Сакато; у меня тоже поднакопились кое-какие претензии к вам. Короче, куда ни кинь, везде вам выходит если не клин, так перо в бочину. Кто ж вы тогда, как не смертники?
Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Согласившись в душе с Кинаем, я тем не менее возразил:
— Ты нас раньше времени не хорони. Конкретно что предлагаешь? И, кстати, почему предлагаешь? Тебе-то что до нас? Прости, Кинай, но в твою доброту я как-то не верю. Почему тебе нужны именно мы? И еще. Какие гарантии, что нас не пристрелят твои ребята во время операции, чтобы свалить на нас со Стрижом все беды, постигшие в последнее время клан Сакато?
— Ты что же, не доверяешь моему слову? — удивился Кинай.
— Видишь ли, — усмехнулся я, — излишняя доверчивость относится к разряду тех добродетелей, которые я утратил вместе с невинностью еще в школе. С тех пор я предпочитаю подстраховываться, имея дело даже с такими респектабельными, на первый взгляд, особами, как ты. Итак, какие гарантии?
— Ну раз ты такой умный, — скривился Кинай, — то должен знать, что гарантии в этом мире дает один лишь Господь Бог, да и тот безнадежно надувает верующих, впаривая им вместо реальных земных радостей какую-то бодягу на небесах. Так что придется все-таки вам верить мне на слово. А насчет того, почему я даю вам шанс выкарабкаться из того дерьма, в котором вы сидите по самые уши… Буду откровенен. Я, конечно, могу вас в цемент закатать за все ваши фокусы. Но что я с этого буду иметь, кроме морального удовлетворения? Да и зачем мне оно? Мне с Сакато надо разобраться. И вы мне нужны лишь потому, что ни на кого другого, кроме меня или вас, его охрана не среагирует. Просто не узнает, и все. А вас они узнают точно, даже издалека. Сакато слишком хочет отомстить за сына, чтобы не попытаться захватить вас, раз уж такой фарт сам в руки прет. Ну а я, сами понимаете, на глаза его охране попадаться не могу. Слишком занят в последнее время, — ухмыльнулся он. — Так что остаетесь только вы.
— Ну-ну, — покачал я головой, — И чего ж ты от нас хочешь?
— Так, ерунду, — Он шевельнулся в кресле, закинув ногу на ногу. — Когда машина с Сакато поедет после встречи обратно, по дороге она попадет в пробку. Такое иногда в Киото случается, — Холодная улыбка по-прежнему играла на его губах. — Телохранители, само собой, удвоят, если не утроят бдительность. И вы, объявившись поблизости, станете для них тем же сигналом опасности. Можете быть уверены, ваши фотороботы они изучили до мельчайших подробностей. А сопоставив два таких факта, как пробка на дороге и ваше появление, они решат, причем совершенно справедливо, что попали в засаду. Если вы еще и пальнете для разнообразия в лимузин Сакато — толку, сразу говорю, от этого будет маю, он бронирован, — то его охрана кинется на вас, как бультерьер на цыпленка. — Кинай умолк, покачивая ногой.
— И? — нетерпеливо напомнил я о своем существовании, — Дальше что?
— А дальше мои люди перебьют охрану, едва те высунут нос на улицу. Потом аккуратненько вскроют лимузин при помощи небольшого заряда пластита, изымут документы и передадут старому сукиному сыну привет от меня. Все.
— Все? — недоверчиво переспросил я. Действительно, со слов Киная предстоящая операция представлялась слишком простой.
— Все, — подтвердил он, — Как только не станет Сакато, мне потребуется лишь несколько часов, чтобы убрать свои фотографии из полицейских участков. Ваши, так и быть, тоже. — махнув рукой, раздобрился он, — Сейчас этот хорек всю шумиху вокруг нас раздувает, как будто это поможет ему вернуть сына. Не будет его — некому будет и травлю организовывать. Так что не переживайте, пацаны, если у нас все получится, вы покинете Японию вполне легально и без малейших затруднений. Ну что, по рукам? — предложил он.
Лицо Киная снова неуловимо переменилось, напомнив мне лицо Мефистофеля, уговаривающего старину Фауста совершить очередное грехопадение. К сожалению, Стрижу было не до моих физиономических изысканий.
— Считай, договорились. — не долго думая, брякнул он, — Сколько нам причитается за участие в операции? Только имей в виду, Кинай, за ликвидацию Зимы тебе придется расплатиться с нами прямо сейчас. В кредит мы больше не работаем, так, Саня?
— Об этом не может быть и речи, — поддержал его я. Пустой желудок и единственная смятая сигарета, бережно хранимая в нагрудном кармане рубахи, заставили меня забыть о том, что деньги эти будут получены за убийство человека. Желудок вообще странный орган, категорически отказывающийся, к сожалению, питаться высокими моральными принципами, — Деньги на бочку, Кинай, или наш с тобой договор теряет силу.