Киллер для Айболита

Тем не менее я развернулся и бесцельно поехал вперед, блуждая по незнакомым улицам и сам не понимая, куда еду и зачем. Конечно, можно было попытаться разыскать больницу и сдать туда Стрижа, но с таким же успехом я мог передать напарника прямиком в руки местной полиции. А если говорить откровенно, то в руки старика Сакато. Что там рассказывал Палыч о любви этого типа к изощренным пыткам? Думаю, он не откажет себе в удовольствии покуражиться над человеком, пусть по недоразумению, но все-таки застрелившим его сына. Пошарив с сигаретной пачке, я бережно извлек на свет последнюю сигарету и чертыхнулся. Настроения бороться за жизнь свою и Стрижа не было совершенно. Хотелось плюнуть на все, зайти в ближайший полицейский участок и выложить им правду-матку о том, каким образом я оказался замешанным в покушении на жизнь Зимы и Сакато-младшего. Другое дело, шансов на то, что мне кто-то поверит, практически никаких. Для начала отлупят почем зря, отрабатывая на мне свои хитрые самурайские приемчики, а потом, скорее всего, вместе со Стрижом передадут Сакато. Порадуют, так сказать, старика. Но мне-то радовать этого извращенца совершенно не хотелось. А принимать за компанию со Стрижом участие в пытках в качестве жертвы — тем более.

Микроавтобус, словно одобряя мои мысли, дернулся и заглох. По инерции некоторое время он еще катился по асфальту, и я небрежно приткнул его возле какой-то тумбы с возвышающимся на ней обелиском.

— Понастроили памятников, понимаешь. — пробурчат я, вылезая на улицу и со злостью хлопая дверью. — Ну и где теперь брать деньги на бензин?

Ответа на этот вопрос не последовало. Как, впрочем, и ответа на вопрос, зачем мне, собственно, этот самый бензин понадобился, раз ехать все равно некуда?

— Молчишь? — пробормотал я, обращаясь к тумбе, — Ну молчи, молчи. Гм, а это что еще такое?

Подняв глаза, я с удивлением обнаружил на тумбе не обелиск и не памятник, как предполагал раньше, а самый настоящий православный крест. Большой и величественный, он реял в высоте, словно осеняя меня и прилегающий район Хокадате.

— Мать честная! — изумился я, — Это как же понимать надо, а? Никак япошки наш крест где-то сперли и у себя пристроили?! Нет, это ни в какие ворота не лезет!

Возмущаясь, я тем не менее озирался по сторонам, окрыленный робкой надеждой. Раз стоит православный крест, значит, поблизости должна быть и церковь, верно? И не какая-нибудь, а именно наша! Знатоком японской истории я себя считать не мог, но все равно помнил, что японцы — на редкость веротерпимая нация. Пользуясь этим, на японских островах открывали в свое время миссии и верткие улыбчивые католики в шелковых рясах, благоухающие духами, и наши бородатые попы, суровые, пропахшие ладаном и чесноком люди.

— Есть здесь церквуха, есть, — бормотал я, обшаривая взглядом окрестности, — Не может не быть! Кресты просто так не ставят… Ага, вот она, родимая! А раз есть, — продолжил я, припуская трусцой к темному зданию, притаившемуся в переулке, — значит, пускай помогает! Иначе зачем их тогда вообще строить?

Преодолев половину расстояния до ступеней храма, я вдруг поймал себя на мысли, что, если быть откровенным, то в бога я совершенно не верю. И не будет ли в таком случае наглостью с моей стороны взывать о помощи к его служителям?

— Ну уж нет, — решил я, снова пускаясь в путь. — Богу, если разобраться, все равно, верю я в него или нет. В такие пустяки вникать ему некогда, есть заботы и поважнее. Тем более что и стараюсь-то я не для себя, а для раненого товарища. Он, правда, укокошил сегодня пару-тройку мирян, — задумчиво добавил я, прыгая по ступенькам, — но, уверен, уже раскаивается в содеянном. Эй, открывайте, кто там есть! — и забарабанил в дверь, — Спите там, что ли, архангелы?

Вопреки ожиданиям, никто не кинулся отворять мне ворота храма Божия. Вокруг царила тишина, и лишь откуда-то издалека доносились сюда звуки музыки и шум проносящихся автомобилей.

— Так и знал. — пробормотал я, обессилено опускаясь на ледяные ступени и чуть не плача с досады. — Цивилизация, будь она проклята. У попов небось теперь тоже конституционное право на восьмичасовой рабочий день…. Отбарабанил свое — и дуй домой, никто тебя на рабочем месте задерживать не вправе… Черт, неужели?

Вскочив на ноги, я прислушался. Из-за двери донесся шорох и чей-то приглушенный голос, задающий вопрос на японском языке.

— Гм. — неприятно удивился я. — а это что еще за фокус? Сторож там, что ли, по-японски бормочет? Да, ситуация осложняется… Возьмет сейчас и вызовет полицию. И повяжут тебя, Саша Махницкий, за вандализм и нарушение общественного порядка… Ладно, была не была! Отворяй, говорю! — заголосил я, снова принимаясь барабанить в дверь. — Мне тут помолиться приспичило!

— Кто вы? — донесся из-за двери голос с акцентом.

— Дети Божьи, кто ж еще, — буркнул я, удивляясь нелепости подобного вопроса, — Да не бойся ты, открывай!

Глава 11 ЯПОНЕЦ НИКОЛАЙ

— Кто вы? — снова настойчиво спросил тот же голос.