Ким

– Но если потерпевший пренебрежет оскорблением, ваши руки будут чисты. Больше того, послушанием вы приобретете заслугу.

– Подожди, мы вместе пойдем в Шемлегх, – настаивал тот. На одно лишь мгновение, как раз на то время, которое требуется, чтобы вложить патрон в магазин, лама заколебался. Потом он встал на ноги и коснулся пальцем плеча собеседника.

– Ты слышал? Я говорю, что убийство не должно совершиться. Я, который был настоятелем Сач-Зена. Неужели ты собираешься возродиться в виде крысы или змеи, хоронящейся под навесом крыши, или червя в брюхе самого презренного животного? Неужели ты этого хочешь?…

Человек из Ао-Чанга упал на колени, ибо голос ламы гремел как тибетский ритуальный гонг.

– Ай! Ай! – закричал уроженец Спити. – Не проклинай нас… не проклинай его. Ведь это он от усердия, святой человек! Положи ружье, дурак!

– Гнев за гнев! Зло за зло! Убийства не будет. Пусть те, что бьют духовных лиц, познают следствия своих поступков. Справедливо и совершенно Колесо, и не отклоняется оно ни на один волос! Они много раз будут перерождаться в терзаниях! – Голова его упала на грудь и он всей тяжестью оперся на плечо Кима.

– Я близко подошел к великому злу, чела, – зашептал он в мертвой тишине, наступившей под соснами. – У меня было искушение выпустить эту пулю и, поистине, в Тибете их постигла бы страшная и медленная смерть… Он ударил меня по лицу… по плоти моей. – Он опустился на землю, тяжело дыша, и Ким слышал, как старое сердце его трепетало и замирало.

– Неужели они его убили? – проговорил человек из Ао-Чинга, в то время как прочие стояли, онемев. Ким в смертельном страхе склонился над телом.

– Нет, – крикнул он страстно, – это только приступ слабости. – Тут он вспомнил, что он белый человек и может воспользоваться лагерным снаряжением белых людей. – Откройте килты! У сахибов, наверное, есть лекарства.

– Охо! Это лекарство я знаю, – сказал со смехом человек из Ао-Чанга. – Не мог я пять лет быть шикари Енклинга-сахиба и не знать этого лекарства. Я тоже пробовал его. Вот!

Он вытащил из-за пазухи бутылку дешевого виски, которое продается путешественникам в Лехе, и искусно влил несколько капель в рот ламы.

– Я сделал то же самое, когда Енклинг-сахиб вывихнул себе ногу за Астором. Аха! Я уже заглянул в их корзины, но мы справедливо все поделим в Шемлегхе. Дай ему еще немного! Это хорошее лекарство. Пощупай! Теперь сердце бьется ровнее. Положи ему голову пониже и слегка разотри лекарством грудь. Никогда бы этого не случилось, если бы он спокойно подождал, пока я рассчитаюсь с сахибами. Но, быть может, сахибы погонятся за нами сюда? Тогда не грешно будет застрелить их из их же собственных ружей, а?

– Один уже поплатился, должно быть, – сквозь зубы произнес Ким. – Я ударил его в пах, когда мы катились с горы. Если б я только убил его!

– Хорошо храбриться, если живешь не в Рампуре, – сказал один из тех, чья хижина стояла в нескольких милях от ветхого дворца раджи. – Если среди сахибов про нас пойдет дурная слава, никто больше не будет нанимать нас в шикари.

– О, но это не ангрези-сахибы, они не похожи на веселых людей вроде Фостама-сахиба или Енклинга-сахиба, они чужеземцы, они не могут говорить на ангрези, как сахибы.

Тут лама кашлянул и сел, ощупью отыскивая четки.

– Убийства не будет, – пробормотал он. – Колесо справедливо. Зло за зло…

– Нет, святой человек. Мы все здесь. – Человек из Ао-Чанга робко погладил его ноги. – Без твоего приказания не убьют никого. Отдохни немного. Мы раскинем табор ненадолго, а позже, когда взойдет месяц, пойдем в Шемлегх под Снегами.

– После драки, – сообщил как глубокую истину уроженец Спити, – лучше всего лечь спать.

– Я, и правда, ощущаю головокружение и покалывание в затылке. Дай я положу голову на твои колени, чела. Я старик, но подвластен страстям… Мы должны думать о Причине Всего Сущего…

– Накрой его одеялом. Нам нельзя разводить костер, как бы сахибы не увидели.

– Лучше уйти в Шемлегх. Никто не погонится за нами до Шемлегха, – говорил возбужденный житель Рампура.

– Я был шикари у Фостама-сахиба и шикари у Енклинга-сахиба. Я и теперь служил бы Енклингу-сахибу, кабы не этот проклятый бигар60.

Поставьте внизу двух человек с ружьями, чтобы помешать сахибам наделать новых глупостей. Я не покину святого человека.

Они сидели поодаль от ламы и, послушав некоторое время, нет ли шума, стали передавать по кругу примитивную хукку, резервуаром которой служила старая бутылка из под ваксы фирмы Дей и Мартин. Она ходила по рукам, и горящий на ее горлышке уголь освещал узкие мигающие глаза, китайские выдающиеся скулы и бычьи шеи, исчезающие под темными складками грубой шерстяной ткани на плечах. Кули были похожи на кобольдов из какого-то волшебного родника – горных гномов, собравшихся на совет. А под шум их голосов снеговые потоки вокруг утихали один за другим, по мере того, как ночной мороз сковывал их.