Кимбаку-бой (СИ)

— Не искушай…

— Буду…

Отпрянув от Чонина, Сэхун избавляется от остатков одежды, откидывается спиной на подушку и облизывает сразу два пальца. Держит взглядом взгляд Чонина и растягивает себя. Стыда не чувствует совсем, ещё и выгибается так, чтобы Чонин не мог отвести глаз. И Сэхуну не хватает слов и определений, чтобы выразить свои чувства в этот миг. Он не просто хочет Чонина, это больше, чем желание, но что именно… Нужное слово не приходит на ум, а сил искать ответ не остаётся. Он убирает пальцы, возится на смятых простынях и замирает, повернувшись спиной к Чонину. Прикрывает глаза, ощутив горячий выдох на шее, закусывает нижнюю губу, чтобы пережить поцелуй, что будет гореть меткой на коже ещё долго.

Пальцами Сэхун сминает простыню и дрожит от прикосновений ладоней к бёдрам. Задыхается, когда меж ягодиц скользит твёрдое и горячее, мягко прижимается к подготовленному входу, но не спешит ворваться внутрь. Пытка. Невыносимая. Сэхун сам подаётся назад, поторапливая и намекая, что так нельзя. Что это нечестно.

Поцелуй между лопатками как клеймо и выстрел на старте. У Сэхуна даже локти подгибаются на внезапно сильном толчке. Пальцы Чонина так цепляются за него, словно Чонин боится его отпустить или потерять. Но это сладко. Вдвойне слаще, потому что Сэхун нравится не кому-то там обычному, а человеку, помешанному на эстетике. Нравится по-настоящему, потому что желание нельзя подделать — это одна из самых правдивых вещей на свете.

Чонин тянет его за пояс, входит глубоко, прижимает к себе спиной, пальцами твёрдо касается подбородка и заставляет повернуть голову. Целует неистово, сминая губы, и позволяет Сэхуну посасывать кончик языка, чтобы после этот проворный язык прошёлся по кромке зубов и скользнул глубже, дразня лёгкими и быстрыми касаниями. Сэхун падает и падает в пропасть, где нет дна, накрывает рукой ладонь Чонина у себя на животе, другой рукой находит на ощупь затылок Чонина, путается пальцами в густых волосах и не разрешает остановиться. Воздуха не хватает до слёз под ресницами, но хочется, чтобы поцелуй был бесконечным.

Поцелуй всё же заканчивается, и Сэхун, уперевшись руками и коленями понадёжнее, раскачивается от быстрых толчков. Упивается тем, как его мышцы сжимают внутри член Чонина, упивается то лёгкими, то жёсткими прикосновениями ладоней к его телу, мнёт пальцами простыню и мечтает сорвать голос к чёрту, чтобы его стоны не были такими… предательски сладкими, чтобы не выдавали его накопившуюся тоску и жажду близости. Хотя думать об этом всё сложнее. Думать и вовсе не получается, только чувствовать и сходить с ума.

Кровать пружинит под коленями, и Сэхун задыхается от рывка, чтобы вновь прижаться спиной к груди Чонина. Сам поворачивает голову и опять тонет в поцелуе, невольно приподнимается на коленях от сильного толчка и опускается вниз, плотнее насаживаясь с глухим стоном. Ладони Чонина на его поясе влажные от пота и невыносимо горячие, но держат крепко. Губы жадно прижимаются к шее, и Сэхун откидывает голову, позволяя целовать везде, где Чонину возжелается. Шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, едва кончик языка надавливает на ямку меж ключицами, вызывая новую вспышку удовольствия.

Они оба падают на скомканные простыни. Сэхун прячет лицо в гладкой ткани и жмурится от тяжести навалившегося на него Чонина. Это ещё не всё, и он расслабленно лежит, наслаждаясь плавными движениями. Чувствует, как Чонин приподнимается, упирается руками в пружинящий матрас и начинает вновь двигаться быстрее, вжимая его собой в упруго-жёсткую поверхность. Кусает шею, целует и снова вбивает в матрас каждым новым толчком с такой одержимостью, словно мечтает оказаться внутри Сэхуна весь. Хотя он и так уже внутри. Весь. И Сэхун не знает, что с этим делать. Чонина слишком много, так много, что реальность давно забыта. Только хочется ещё больше. Даже если это не пережить. Так много прикосновений, поцелуев, тела, эмоций, блаженства. Чересчур. Но нет сил отказаться от добавки. Пока от них обоих ничего не останется.

Ничего и не остаётся. Вообще ничего.

Сэхун после с лёгким удивлением понимает, что лежит на боку и обнимает прижавшегося к нему Чонина. Оба ещё с трудом дышат и кутаются в одеяло. Но Сэхун не помнит, кто из них смог дотянуться до одеяла и затащить на кровать. У него самого хватает сил только на то, чтобы водить руками по телу Чонина, прикасаться губами, гладить. Чонин неожиданно податливый и послушный, нежится от его ласк и выглядит живым соблазном со слегка потерянным взглядом, яркими после поцелуев губами, блестящей от пота кожей… В лице заметнее следы усталости, и он точно выглядит как человек, который пару суток не спал вовсе.