Киммерийский закат

Крамар хорошо помнил, какие звезды украшают его милицейские погоны, однако разочаровывать Курбанова не стал. Если Хозяин назвал его подполковником – ему виднее. Еще вчера ему позвонили из всесоюзного МВД и популярно объяснили, кому, в реальности, он должен служить. Сегодня то же самое ему объяснил невесть откуда появившийся «авторитет» Рамал, возражать которому – все равно, что подписывать себе приговор.

– Подготовим. Что еще?

– К восемнадцати ноль-ноль быть у меня, со сведениями и своими людьми. Для знакомства.

– К восемнадцати не смогу…

– Я сказал: к восемнадцати, – хрипло, гортанно взорвался Курбанов. И это был первый случай, когда он решился не просто повысить голос, но и приказать кому-либо из местных руководителей.

Запнувшись, майор выдержал паузу. Он пока еще не совсем осознал, что происходит, но что что-то произошло – это он уже понял.

Когда он положил трубку, Рамал взял у него новую записную книжку и, словно факир из рукава, достал откуда-то миниатюрный фотоаппарат. Разворачивая страницы и совершенно не обращая внимания при этом на Курбанова, он спокойно переснял на пленку те немногие записи, которые там появились.

– Крым-баши не должен повышать голос, когда говорит с людьми, которые обязаны бояться его шепота, – назидательно и в то же время совершенно безынтонационно произнес он, вежливо возвращая записную книжку. – Крым-баши не должен звонить своим людям, для этого у него есть помощники, есть Рамал. Крым-баши не должен заниматься мелким делом. Он должен определять большие дела. Рамал здесь для того, чтобы взять на себя все мелкие, все, что может отвлекать Крым-башу, втягивать в суету, мешая предаваться величию. Крым-баши не должен снисходить до мелких операций – для этого есть Рамал и майор Крамар, есть Лилиан и Виктория Гротова… Крым-баши должен оставаться безгрешным, ни во что не замешанным, как ангел-хранитель.

«Откуда он узнал о Гротовой?» – удивился Курбанов, поскольку не успел познакомить с ней помощника. Но тут же понял, что, выскажи он это вслух, Рамал тотчас же заявит: «Крым-баши не должен удивляться». А когда не удержался и, для эксперимента, все же спросил, то в ответ услышал:

– Крым-баши не стоит удивляться. Он может себе позволить удивляться только тогда, когда его люди не знают чего-то такого, что им положено знать.

– Ты мудрый человек, Рамал.

– Мудрый вы, Крым-баши. Никогда не стоит говорить своим людям, что они мудры. Они только потому и считаются вашими людьми, что мудры. Если же они глупы, вы не должны слышать их имена.

– Прав был Буров: сразу же чувствуется туркменская муштра, школа самого Туркмен-баши.

– Буров не совсем прав. Необходимую «школу» я прошел еще до того, как оказался в окружении Туркмен-баши. Именно поэтому я и попал… в его ближайшее окружение. Со мной вы можете быть откровенны, Крым-баши. Я – ваш верховный советник. И поскольку сотворять ваше окружение, вашу команду приказано мне, то и знать это окружение должно только меня. Попасть к вам человек может только через Рамала. Только через меня он может рассчитывать когда-нибудь подступиться к вам; или же не подступится никогда. Крым-баши должен освещать своим могуществом, как луна в полнолуние. Но и недосягаемым для всех, кроме Рамала, он тоже должен быть… как луна в полнолуние.

– Принято, верховный советник, принято, – процедил Курбанов. Нет, замечания, советы, которые давал Рустем Рамал, не оскорбляли и не унижали его. Майор прекрасно понимал: уроки, которые преподносит ему сейчас этот «человек из окружения Туркмен-баши», бесценны, как и весь многовековой опыт восточных правящих дворов, где в основе всего – величие правителя, его всемогущество и непогрешимость.

– У вас густой хриплый бас, Крым-баши. Он внушителен. Он запоминается. Это голос, способный внушать не только страх, но и… любовь. Научитесь говорить, не выражая своих чувств и эмоций. Мой друг Курам может говорить, Рамал может говорить, – он выдержал многозначительную паузу – даже генерал Буров может говорить. Однако Крым-баши говорить не должен. Он должен внушать и повелевать.

«Даже Буров может всего лишь “говорить”? Странно, – подумалось Курбанову. – Сей шакал из поднебесной просто так, к слову, подобные имена не упоминает. И если он все же упомянул, то дал понять: теперь для него хозяин не генерал Буров, который может, как и все прочие смертные, “говорить”, а он, Крым-баши Курбанов…»

– Мысленно можете называть меня, как вам заблагорассудится, Крым-баши, – вдруг сразил его своей проницательностью Рамал. – Главное, не в том, чтобы вы никогда не говорили о Рамале с презрением, – это право каждого Хозяина; главное в том, чтобы вы никогда не думали о нем с недоверием. Ибо недоверие всегда убийственнее презрения.

– Не знал, что ты умеешь читать мысли.