КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

Ур с остервенением сорвал с плеча нечто – с ужасом я узнал в куске, что он отбросил в кусты, обрывок той самой загадочной плесени, что давеча я заприметил на женщинах, – и совершенно молча, неслышно ступая, как лесная дикая кошка, ринулся вслед за улетевшим в подлесок дикарем, а мы с Черным, трусливо присев от ужаса, так и остались на своих местах.

Это была зловещая и жутковатая схватка.

Дикарь – точнее, это была дикарка, – оказалась на удивление ловкой и проворной, да еще и вооруженная серпом! Она махала им так ловко, что у Черного глаза на лоб полезли.

Они с Уром кружились, делая ложные выпады, стараясь обмануть соперника и повергнуть его наземь, и ни один из них не уступал другому – а я как-то уже говорил, что у Ура реакция на порядок выше простого смертного, нет?

Ур зловеще гремел своей чешуей, стараясь напугать противницу и шипел, как змея, тихо и нежно, чуть приоткрыв острые зубы. Дикарка злобно скалилась, подобно собаке, но ни один из них не спешил притронуться к телу соперника. Отчего бы?!

Дикарка с визгом понеслась на Ура, махая своим серпом, и тот встретил её сокрушительным ударом в лицо, отчего она перекувырнулась и молча рухнула в траву.

«Оттссссеки, отсссссссссссссееки её голову!» – раздалось в моей голове.

Не знаю, мне или Черному адресовались эти слова, но Черный, похоже, тоже их слышал, и среагировал первым. Вжик! – и Айяса, все в том же странном безмолвии, сверкнула на солнце, и скалящаяся голова дикарки покатилась под ноги Ура.

«Пошшшшшшшли! Туда, откуудаа она пришшшшшла!»

Ур глянул на нас совершенно круглыми, как у совы, глазами, переводя дух, и кивнул в сторону кустов – айда! И мы пошли туда.

Оказывается, прямо за этой зеленой стеной располагалось маленькое прозрачное озерко, такое мелкое и чистое, что все камешки на его дне было видно, и дикарка, которая кинулась на нас, очевидно, собиралась там выкупаться, да услышала наш разговор – и рванула драться.

Или она там сторожила, чтобы некто чужой не пришел – но, так или иначе, а купальщицы там еще были.

Ур стал над каменистым обрывом и ткнул в сторону воды рукой – мол, полюбуйтесь!

В озере было много женщин. Они купались, подобно стае диких коров – осторожно бродили в воде, высоко задрав лица и время от времени громко фыркая. Купались они в одежде, во всех своих многочисленных тряпках, которые от воды разбухли и довершали сходство с животными.

Так вот тот самый белесый плесневый пух, что я заприметил на женщинах раньше, в воде распушался, и окутывал хозяйку белой пеленой, как паутиной; распрямляясь в воде, он оказывался куда больше, чем на воздухе, в сухом состоянии, и вскоре, когда в прудок набилось достаточно женщин, вся вода была похожа на скопище глистов, шевелящихся и блестящих на солнце, и сквозь их белесые тела не видно было ни дна, ни камешков, ни тел женщин. К моему горлу подступила тошнота, и мы поспешили убраться от озерка вслед за нашим гидом-Уром, дав себе страшный зарок – не мыться ни в одной луже в деревне этих дикарей! Эта плесень заразна, именно это все время старался нам сказать Ур, и вернутся тогда в Пакефиду два принца, обмотанные глистами с ног до головы!

«Это и есть проявления Болезни. Женщины заражены все сплошь».

Мы вышли, наконец, за пределы деревни – об этом нас оповестил Ур, сказав, что женщины, как правило, моются как можно дальше от поселений, а значит, теоретически, нам никто больше не может повстречаться, но интересное только начиналось.

На пути нашем встала странная стена из сплетения зеленых побегов, чем-то напоминающая стены в городе в Системе – та же высота, гладкость и ровное сплошное живое покрытие. Подле неё, довершая сходство, располагались несколько камней, какие-то останки здания, невысокой стены, с приделанными к ней грубыми воротцами из тонких коротких жердей, кое-как связанными меж собой сухими растительными волокнами. Рядом, под зеленой стеной, в теньке, совершенно безмолвно копалась в грязи группа мужчин, сосредоточенно перелопачивая (лопатами!!!) какую-то рухлядь.

По-видимому, Ур никогда не видел ничего подобного, потому что встал, как вкопанный, и удержал Черного, ломящегося вперед. Черный встал; Ур кивнул на людей, самозабвенно предающимся археологическим раскопкам, и пожал плечами – мол, не понимаю, чего это они.

Возможно, он подумал, что эти люди все ж таки наделены каким бы то ни было разумом – или они из другого племени, не такого враждебного? Может, с ними можно говорить – и договориться?

Тем временем я рассматривал то, что с таким рвением перебирают дикари, и понял, что рухлядь – ничто иное, как какие-то детали, пробки, железяки, словом, то, что у некоторых нерачительных хозяев иногда заполняет мастерскую или шкафчик для инструментов. Судя по всему, это были фабричные изделия. Откуда они у дикарей?! Наследство путешественников, таких же недотеп, как мы или Мертвого Города, чьи остова дикие хозяева с любовью и тщанием украшали теперь своими черными лунами?

Но, так или иначе, а ответить на этот вопрос я не могу по сей день.