КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

Тем временем охотники приготовили свое оружие; видимо, забой скота в этой местности считался делом куда как более почетным и секретным, так как, подойдя ближе к загону, охотники огляделись по сторонам, высматривая – не притаился ли поблизости враг?! Шпион?! Видимо, кроме этих пятерых, никто не смел созерцать сей священный ритуал, так как и калитку за собою они плотно закрыли, чтобы никто (не дай Бог!) не проникнул в загон. Мы замерли.

Однако, этот же самый Бог дал нам немножечко больше мозгов, чем им, а Черному – так вообще щедро отвалил, потому что еще до их смелого вступления в загон со скотом он сидел на дереве и таращился через плетень на… скот? Ну уж нет! Я, последовав смелому примеру Черного, устроился на суку пониже, и передо мной открылась следующая картина.

В дальнем углу, над корытом с теми самыми червями, что пожирают медь, скорчились грязные голые люди; необычно крупные, они, наверное, были около двух метров ростом и как-то непропорционально сложены… запуская руки в корыто, они с хрюканьем извлекали целые пригоршни червей и пожирали их. Черви били повсюду, на телах и лицах, на земле, в волосах… От одной этой сцены мутило так, что Черный лег животом на толстый сук и пошире раскрыл пасть, но, к сожалению, желудок его был пуст!

«Это и есть заражение… Они нарочно заражают соплеменников этой Болезнью, чтобы есть их потом. Видите, какие огромные они выросли? Зараженные мужчины отчего-то растут огромными», – пояснил Ур. А охотники тем временем подбирались к своим жертвам… Жертвам!!! О, ужас – эти голые великаны были их добычей! Тяжело ухнул первый топор – и добыча с визгом брызнула в разные стороны от корыта, а охотники все так же молча преследовали их и вонзали топоры им в спины. Парализованный ужасом, я не мог отвести взгляда от страшного зрелища, а они рубили и рубили, воздух звенел от дикого визга, и громадные тела – нет, туши мяса, – валились под ноги охотникам.

Один из убегавших обернулся; видимо, понял, что бежать ему некуда, и он решил встретить смерть лицом к лицу. Странное решение для животного – ибо в его глазах, в его лице не было ни страха, ни отчаянья, ни надежды, ничего человеческого. Даже понимания смерти. Его сопротивление было инстинктивным. Глаза существа были широко распахнуты, так, словно охотник просто влепил ему пощечину, и руки рванулись к убийце, как в обыкновенной драке. Миг – и оба боевых топора вонзились в спину жертве, но и охотник жестоко поплатился; тяжкие руки, вцепившись в его одежду, рванули ветхую ткань, и вот он уже гол, как и жертва.

Охотник взвизгнул – за всю охоту это был единственный звук, который мы услышали от преследователей, – и попытался быстро прикрыть свою наготу, но тщетно. Волосы встали дыбом на моей голове, когда увидел я, как остальные его соплеменники, дико урча, кинулись на него и вцепились в голое тело.

Нет, не вожделение побуждала нагота в сердцах этих дикарей, а голод! И мы с Черным, как две обезьяны во время грозы, сидели на дереве и тряслись, понимая, что теперь мы вряд ли спустимся на землю к этим людям, вряд ли мы сможем.

Вмиг обнаженный был разодран на куски и сожран буквально живьем (хитрые его соплеменники, так высокопарно изъясняющиеся, с ловкостью людоедов со стажем перерезали ему сухожилия и мышцы так, чтобы жертва была обездвижена), но все же еще орал, когда они, сыто урча, утирая окровавленные морды, отходили от его изуродованного, с выпущенными кишками, тела. На останки тотчас навалились те, кто был всего лишь добычей, и скоро вопль стих. Охотники подобрали свои трофеи и уходили из загона.

Охота была закончена.

- Редко случается столь удачный день, – глубокомысленно заметил один из охотников.

Сколько мы еще провисели на этом дереве – не ясно; голова моя кружилась, во рту пересохло, было горько, руки тряслись… такого мерзкого и в то же время простого зрелища я и вообразить себе не мог. Пожирают друг друга! Всех, кто голый, отдавая, однако, предпочтение соплеменникам. Вкуснее они, что ли?

Словом, тупое мое оцепенение еще не скоро меня оставило. Да оно и не оставило бы, если б снова не появились эти дикари – на этот раз они несли червей в кормушку. Они пришли напрягать свои силы и трудиться, блин…

Все было тихо и обыденно.

- Эй, уроды!

Крик, как удар молнии, поразил не только дикарей, но и нас. Чистейший пакефидский выговор, ну, надо же! Ур, выглядывая из листвы настороженно, на глазах менялся, исчезала его нарядная чешуя, он цеплял свое гладкое лицо. Говорящий человек в этих краях, пронеслось в его голове, вдруг, одновременно с нами! Странно…

- Пожиратели тухлятины! Жабы безобразные! Твари безмозглые! – не унимался неизвестный абонент. Какой замечательный, культурный, высокообразованный человек! Какие ласкающие слух слова он знает! Как приятно его слушать! А какой голос – где уж певцам до него!