Кино для взрослых: «Никас Сафронов»

Самое неприятное воспоминание – алфавит. В первые дни своего первого школьного сентября я уже читал как третьеклассник! Ну зачем мне при этом знать, какая буква идет за какой? Однако учителя были беспощадны – грозились не пускать меня в класс, если не выучу эти: «А, б, в, г, д…» Спотыкаясь, запинаясь и все равно путая последовательность литер, кое-как самым последним в классе я алфавит учительнице сдал. Но мне кажется, что, если сегодня меня попросят рассказать его, я непременно несколько букв перепутаю или пропущу. Так, с ранних классов, я, незаинтересованный, начал относился к учебе посредственно, о чем в дальнейшем, правда, очень сильно жалел. Потому в юности, когда уже обучался живописи, наверстывал упущенное, и в том числе безудержно колесил по всему свету, чтобы набраться знаний, напитаться опытом мастеров. Но в школе все было по-другому. Сидел я за последней партой, уроки делал в духе «раз на раз не приходится», ну и поддерживал отношения с самыми отчаянно-заметными ребятами. Хотя сам хулиганом и шпаной не был. Зато именно в школьные годы у меня появился первый настоящий друг – Саша Варламов.

Я запомнил Сашу как самого талантливого ученика в классе, а может, и во всей школе. Чтобы освоить школьный материал, ему было достаточно единожды его услышать во время занятия. Он был крепкий и способный во всем, хотя, правды ради, никогда не был отличником, потому что все же редко заглядывал в учебники и никогда ничего не зубрил. Саша занялся музыкой – у него все получалось. Для меня, какого-то обычного, в то время еще ничем не выдающегося советского школьника, одноклассник Саша был примером врожденно талантливого человека, пришедшего будто даже из какого-то другого мира. Но в чем мы были похожи – это в одинаково хромающей дисциплине, – смеется Никас. – Мы носились в школе по коридорам, задирали старшеклассников, и за это нас через силу сажали за первую парту – чтобы следить за нашим поведением, конечно.

С этим другом я пережил те моменты, которые каждый из нас с кем-то вдвоем переживает в шесть-семь-восемь лет. Мы гонялись за кошками на улице, мастерили из палок разное воображаемое оружие, делали «секреты». «Секрет» – это когда ты выкапываешь в земле небольшую ямку, кладешь в нее разные предметы, листочки, травинки, сверху всю эту живую композицию накрываешь стеклышком и вновь закапываешь. А затем можешь раскопать верхний слой земли и показать сквозь стекло свой «секрет» друзьям. Самое важное в этом деле – найти стеклышко поровнее площадью побольше, чтобы сама композиция «секрета» получилась побольше. Мечта – битое оконное стекло, ровное, прозрачное. А вот стекла от битых бутылок не подходят. Ну и, конечно, важно не забыть место, где ты «секрет» закапал. С Сашей мы как-то прыгали с импровизированным парашютом, который сами же смастерили из простыни. Ее, неловко признаться столько лет спустя, мы утащили у соседки с уличной бельевой веревки. Конечно же приземлились после нашего прыжка неудачно. Вернее, говоря откровенно, грохнулись. И один из нас, уже даже не помню кто именно, сильно подвернул ногу. А как-то мы в очередной раз ковыряли землю во дворе и нашли какие-то ампулы времен войны. Помню, как они дымились. Страшно и жутко и вместе с тем чарующе-интересно.

Сегодня для меня Саша Варламов – это будто вход в прошлое. Между нами, друзьями, существует и сегодня связь, которую из нас невозможно ни выкорчевать, ни заставить усомниться в ее ценности, – детские воспоминания. Сидеть вместе в уютной гостиной и спустя десятки лет говорить о наших ребяческих шалостях – это счастье, это наслаждение! Это не имеет цены и будоражит тебя! Меня это так удивляет: из-за суеты жизненного водоворота мы с Сашей периодами теряемся, можем годами друг о друге ничего не знать, но стоит нам созвониться, увидеться, начать разговаривать, и кажется, что сила потока, с которой бьет наша дружба, не замедлялась. Вот он – загадочный феномен сердечной привязанности: вы встречаетесь через годы и с первых слов беседы понимаете, что в ваших отношениях… ничего не изменилось. И сегодня, несмотря на то что мы с Сашей Варламовым живем в абсолютно разных мирах – он практически не знает моей жизни, равнодушен к моим ценностям, мои заботы далеки от его забот, – мы очень дороги друг другу как близкие собеседники. Возможно, сегодня в нашем общении недостает философской глубины, но зато невероятно крепки те самые детские фантазии и мечты. Между нами нет тайн. Априори нет закрытостей и скованностей. Мы не должны притираться друг к другу, чтобы решиться на откровение. И мы можем сегодня даже вспомнить одну и ту же женщину, с которой в юности мы оба в разное время были близки. Понимаете? Это такие темы и такие сюжеты из жизни, которыми можно поделиться только со школьным другом. И ты уже знаешь его. Без его подтверждения сам уверен в том, что он не предаст. И даже если предаст, то по наивности – так, как это иногда совершают дети.