Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Зрители чувствуют это, поскольку знают о близкой развязке. Атеф избегает слезоточивых эффектов, не повышает голос, а ведет репортаж из прошлого. Кино имеет дурную привычку расписывать жизни знаменитых людей как партитуры, придавать им железобетонную драматургическую структуру. И только Атеф сумела снять жизнь звезды просто как человеческую жизнь, печальную уже потому, что смерть неизбежна.

Утомленные солнцем 2: Цитадель Россия, 2011, Никита Михалков

Под бомбами в кузове грузовика с ранеными рожает баба (Анна Михалкова), которую снасильничал немец. «Девка родилась?» – интересуется солдат. «Нет». – «А кто?» Что-что, а известный анекдот о непонятливом кавказце, выясняющем в роддоме, кого родила его жена, услышать в «Цитадели» ожидаешь меньше всего. Но когнитивного диссонанса не возникает. Весь фильм – капустник, из тех, что позволяют себе в терапевтических целях актеры, выдюжившие архисложный спектакль.

Анекдот не единственный жанр, используемый в капустнике. Вот – лукавая самопародия. Ударная эротическая сцена в «Предстоянии» – медсестра Надя (Надежда Михалкова) показывает агонизирующему танкисту «сиськи» – носила некрофильский характер. В «Цитадели» – карнавальный вариант: чекист Митя (Олег Меньшиков) исполняет неторопливый стриптиз перед связанным комдивом Котовым (Никита Михалков), почти агонизирующим от страха, что его снова упекут на Лубянку.

Вот – водевиль «Чужая жена и муж из ГУЛАГа». Реабилитированный Котов в новеньком генеральском мундире и Митя с пакетами, полными деликатесов и выпивки, наезжают на комдивскую дачу, населенную теми же родственниками и приживалами из «бывших», что и в 1936-м. Следует череда комических ахов и охов, в результате которой оба экс-мужа Маруси (Виктория Толстоганова) остаются у разбитого корыта: женщина их жизни родила от клоуна-неудачника Кирика (Владимир Ильин).

Вот – бенефис режиссера. Тряхнув стариной, в белом плаще и парусиновой фуражке, на белом коне объезжает он, так и хочется сказать, свои владения. Пьет, поет, танцует, целует бесхозную молодуху и дарит безногому жениху генеральские «котлы» на свадьбе. Пускает наконец-то в ход железный коготь, расправляясь с бандитами.

Вот – игра с классикой детской литературы. Почему в первых кадрах мы наблюдаем рождение комара? Это же комарик из «Мухи-цокотухи», который победит немецко-фашистских захватчиков вкупе с паучком, перекрывшим прицел немецкому пулеметчику, и белой мышкой, взорвавшей одним движением хвостика пресловутую неприступную цитадель.

Усталость режиссера чувствуется и в том, как лихо он вычеркивает из сценария главных героев. Куда подевалась Маруся? А уехала куда-то, а куда – не сказала. Что случилось с Митей? Да, так, расстреляли его. Надоели они режиссеру – вот и весь секрет.

Вопреки общественным предубеждениям, Михалков отреагировал на критику «Предстояния». В частности, на критику актерской дикции Нади: контуженная, она теперь может только мычать. Вместо хронологического винегрета «Предстояния» – линейное повествование с редкими флешбэками. Правда, при таком монтаже получается, что осенью 1943-го Красная армия еще отступала, но на несообразности сердиться уже не хочется.

Ни на то, что немую и поминутно хватающуюся за револьвер Надю оставили на фронте. Ни на то, что в 1937-м из Котова выбивали показания на жену: обычно у жен выбивали показания на мужей. Ни на то, что Сталин (Максим Суханов) откровенно бредит, приказывая Котову угробить у стен цитадели 15 тыс. безоружных граждан, оказавшихся в оккупации, чтобы фотографии их трупов предъявить союзникам в доказательство нацистских зверств: что, реальных свидетельств этих зверств не хватало?

Идея оживить героев, над гибелью которых плакали зрители первых «Утомленных», была странновата. Но теперь исчезли претензии и к ней. Когда во главе 15 тыс. штафирок, вооруженных черенками от лопат, Котов – а за ним и весь начсостав – идет по воде аки посуху, да под блатную гармошку на штурм цитадели, а она эффектно взрывается на их глазах, понимаешь: никакого противоречия между частями трилогии нет. Героев действительно убили в 1937-м, а все последующее – их предсмертный бред.

Феникс (Phoenix) Германия, 2014, Кристиан Петцольд