Киноантропология XX/20

Фильм «В трясине» имел второе и третье названия – «Растрата», «Игра окончена» – и связывал воедино такой порок, как пристрастие к азартным играм, и такое преступление, как растрата казённых денег. Два друга – начинающий писатель и кассир – понесли за это наказание. Первый был осуждён судом общественности, а второй – уголовным. Всё осознавшему писателю приходят на помощь его товарищи. Фильм был снят в Грузии на киностудии в Тбилиси режиссером И. Перестиани по сценарию Н. Шенгелая и Д. Кладиашвили, а персонажи были, судя по именам и фамилиям, русские – Аполлон Казачков (кассир) и Василий Сафонов (писатель). Играли их русские актёры. Это можно было бы посчитать за простую случайность, не имей она место в ряде фильмов, снятых на Украине и в той же Грузии. Тех, что были сосредоточены на негативных явлениях современности, на её антигероях. «Сплетня», «Свой парень», «Не по дороге»… Уж не русофобия ли…

Марк Донской и Михаил Авербах написали сценарий для своего режиссёрского дебюта и назвали фильм «В большом городе». Это история двух товарищей, провинциалов, мечтающих жить и учиться в столице. Один хотел стать инженером, другой – поэтом и, конечно, знаменитым. Разные желания и разные судьбы, не случайно, приехав в Москву, друзья расстаются. Будущий инженер Саша Бутов работал и учился, встретил хорошую девушку, полюбил её. А вот Граня Бессмертный (бывший Герасим Огузкин), пишущий под Есенина, открывший для себя «Москву кабацкую», повёл беспутную жизнь. Пьянствовал, едва не стал насильником. Опозоренный и опустошённый, он готов был наложить на себя руки, и в этом время на помощь ему пришёл Саша, несмотря на то что жертвой насилия могла стать его любимая. Режиссёры фильма сами приехали из провинции в Москву найти себя: Авербах – из Воронежа, одессит Донской – из Ялты, где в это время учился и работал. Возможно, они сами ощущали большой город пространством, одаривающим большими возможностями культуры, образования и одновременно испытывающим соблазнами богемной жизни. Вообще складывается такое впечатление, что подобный сюжет был адресован богемной среде и повторялся в профилактических целях. Большевики нуждались в том, чтобы трубодуры обслуживали власть, но хотели держать их в узде, страхом смиряя их вольницу, а то один пьет, другой гуляет, третий покушается на свою жизнь.

«Человек остался один» – в фильме с таким названием, по мнению авторов, не стоило искать сочувствия этому человеку. Одиночество было ему наказанием за то, что он пренебрёг своими трудовыми обязанностями. Секретарь фабкома кондитерской фабрики Шведов ремонтировал старую купальню для рабочих, но занятый мыслями о доме, жене работал спустя рукава. Фотография его жены Маруси была выбрана на этикетку шоколада и на полученные за это деньги молодые наконец купили комнату. Живи да радуйся! Но плохо отремонтированная купальня рухнула, погибли рабочие, и среди них его Маруся. Работники фабрики отвернулись от виновника несчастья. Он потерял доверие коллектива, вместе с ним и свою должность. А любимое лицо, размноженное на этикетке, преследовало вдовца болью утраты и чувством вины. Он запил. Только тогда суровый коллектив сменил гнев на милость к человеку, который остался один. Лет пять назад этот мотив – рекламная фотография умершего любимого преследует живого – уже был использован во французском фильме «Афиша». «Бродячий сюжет» или Усольцев-Гарф мог видеть фильм Эпштейна?