Киноповести

— Упустили! Сбежал Николашка!

— Выпустили! Расстрелять гадов!

В вестибюле дворца, глубоко заложив руки в карманы пиджака, стоит Николай Игнатьев. Вокруг него вооруженные рабочие — вольфовцы и пулеметчики. Среди них Семен.

За широкой стеклянной дверью видна бушующая толпа.

В вестибюле появляется Кирилл Бороздин. Он останавливается в стороне, настороженно глядя на группу рабочих и солдат.

Открывается дверь из внутренних покоев. Сопровождаемый офицерами свиты, выходит Николай Романов.

И вот — два лагеря друг перед другом.

Офицеры готовы каждое мгновение схватиться за оружие — все кобуры расстегнуты.

Взгляды направлены на Николая Игнатьева, который стоит, заложив руки в карманы, прямо перед бывшим царем.

Игнатьев неторопливо вынимает руку из кармана пиджака.

Глаза Романова, глаза офицеров свиты следят за движением Игнатьева, за его рукой.

Однако Игнатьев достает из кармана только папироску.

Карман пиджака по-прежнему оттянут наганом.

Свитские офицеры переглядываются.

Романов делает шаг вперед и протягивает Игнатьеву руку.

— Здравствуйте, господа. Вы хотели меня видеть.

В ужасе смотрит на него Сергей.

Николай Игнатьев не подает руки.

— Ваши руки испачканы народной кровью, гражданин Романов, — говорит он, — а видеть вас мы хотели только потому, что питерские рабочие и солдаты поручили нам проверить, не сбежали ли вы. Все. А теперь — кругом марш!

Пауза.

Николай Романов поворачивается и уходит.

Сергей провожает его взглядом, полным отчаяния.

Г о л о с  л а к е я. Теперь все мне было безразлично. Я видел самое страшное — на моих глазах рассыпался в прах идеал, которому я служил всю жизнь. Ничего не осталось, кроме ужаса и пустоты.

Вслед за лысым полковником и другими офицерами Сергей направляется к двери, ведущей во внутренние покои.

Им преграждает путь Семен.

Мгновение Сергей и Семен молча стоят друг против друга. С ненавистью смотрят — глаза в глаза.

— Что, ваше благородие, — тихо говорит Семен, — опять повстречались?

Г о л о с  л а к е я. Если бы я мог убить его в эту минуту! Вот когда я понял, что такое классовая ненависть!

Г о л о с  г е н е р а л а. Во мне тогда боролись противоречивые чувства. Я не хотел, чтоб мой поступок был понят как личная месть. Но ведь это был не только мой враг. Как упустить такого опасного зверя…

Мы слышим этот диалог на сверхкрупном плане — двух пар глаз.

— Ну, в чем там дело? Потрудитесь пропустить нас! — раздраженно говорит лысый полковник.

Но Семен стоит неподвижно, преграждая винтовкой путь.

Г о л о с  г е н е р а л а. Мне не пришлось ничего говорить. Заговорщиков тотчас опознали.

Вокруг задержанных Семеном офицеров собрались солдаты. Слышатся угрожающие выкрики.

— Вы арестованы! — говорит Николай Игнатьев. — Сдайте оружие!

Офицеров окружают солдаты.

Сразу потухнув, с полным безучастием Сергей дает себя обезоружить.

Кирилл Бороздин подходит к Игнатьеву.

— Как уполномоченный Временного правительства я одобряю ваши действия…

Сергей вскидывает на Кирилла взгляд, но тот не смотрит в его сторону.

— Проститутка… — говорит Сергей, в то время как ему связывают ремнем руки за спиной.

— …и от имени Временного правительства благодарю вас, — говорит Игнатьеву Кирилл.

— Ну, тогда я буду спать спокойно, — насмешливо отвечает Игнатьев, — а то я все мучился, не рассердится ли Александр Федорович…

Бороздин делает вид, что не понял насмешки.

— Вот кого благодарите… — указывает Николай на Семена. — Если бы не товарищ Востриков, ехали бы уже их величества за границу…

— Пойдемте, — предлагает Кирилл, — нужно объявить народу.

Они выходят из дворца.

Народ, заполнивший двор, замирает.

— Товарищи! Гражданин Романов никуда не сбежал, он находится здесь — его предъявили вашим представителям!

Выкрикивает, как на митинге, Кирилл Бороздин:

— …Благодаря революционной бдительности рабочих и солдат побег бывшего царя за границу предотвращен!

Николай Игнатьев с иронической улыбкой наблюдает за Кириллом.

— Ура! — кричат в толпе.

— …И вот кому персонально мы обязаны… вот кто предупредил о готовящемся преступлении… — Кирилл протягивает руку Семену. — От имени революции, товарищ Востриков, выражаю вам благодарность.

Кирилл отстегивает со своей гимнастерки офицерский георгиевский крест и прикрепляет его к груди Семена рядом с двумя солдатскими.

— Мы уйдем, а Николай все равно сбежит!.. — кричит бородатый солдат.

— Здесь у него все свои!

— Мы не верим им!

Игнатьев поднимает руку. В толпе устанавливается тишина.

— Изменническая охрана дворца, — говорит он, — снимается. Ее заменяют революционными частями.

— Ура-а-а!..

— Участники монархического заговора арестованы, — продолжает Николай, — и предстанут перед судом народа…

В толпе крики:

— Сейчас судить!

— Расстрелять!

— …Спокойно, товарищи! Никакого самосуда мы не допустим. Революционному народу это не пристало.

— Товарищ Востриков, — обращается Игнатьев к Семену, — принимайте арестованных. Доставьте их в полк. Отвечаете головой.

Семен подходит к группе арестованных офицеров, окруженных конвоем. Среди них Сергей и лысый полковник.

— За мной!

Офицеров ведут сквозь бурлящую толпу. Конвой с трудом сдерживает напирающих со всех сторон людей.