Киноповести

К о т о в с к и й (продолжая смотреть в бинокль). Я подумал — насколько человеческая мысль долговечнее самого человека. Сколько поколений сменилось за эти три тысячи лет, сколько раз истлевали их кости и превращались в землю, и снова земля рождала пищу для новых поколений, а вот короткая и бесплотная мысль вспыхнула на мгновение в черепной коробке какого-то древнего грека, и эта мысль летит через века, и сегодня она поможет нам, Красной Армии, разбить врага… Бедный грекус, он и не подозревал об этом!

Н и к о л а е в. Троянский конь!

К о т о в с к и й. Правильно, товарищ начальник штаба, троянский конь. Не буквально, конечно, но кое в чем повторим греков…

Х а р и т о н о в. Нет-нет, смотришь, и образование тоже может пригодиться!

Друзья засмеялись.

К о т о в с к и й. А ты думал!

Бригада спешивается. Коноводы отводят лошадей в лес.

К о т о в с к и й. Помните, товарищи, каждый боец — сам себе командир. Каждый будет действовать на свой страх и риск. Противника надо пропустить и потом уничтожить!.. Желаю успеха.

Котовцы спускаются с холма и рассыпаются по полю.

То же поле. Не видно ни души. Солнце стоит уже высоко. К лесу приближаются войска. Полки проходят по дороге, бегущей среди поля.

На поле скирды хлеба. Вдруг раздается оглушительный свист, и со всех сторон, сзади, с флангов и впереди, из скирд выскакивают котовцы и бросаются на растерявшегося противника.

Котовский ведет бойцов в атаку с одной стороны, Крешюн — с другой, Дембу — с третьей. Из-за реки боец поливает из пулемета противника, скапливающегося у перехода, на мостике.

Вдруг боец падает… второй номер, не успев даже заменить его, падает тоже. Пулемет молчит.

Нахлестывая коней, противник начинает перебираться через реку. Харитонов бросается к пулемету, ложится и дает очередь.

На переправе падают убитые.

По Харитонову открывают стрельбу. Вокруг него свистят пули. Но пулемет продолжает отгонять противника от переправы.

Вдруг Харитонов отпускает ручки…

Усеянное трупами поле. Вдалеке маленькие группы котовцев преследуют одиночных всадников.

Бой был тяжелым. Это видно по утомленным, потемневшим лицам, по согнутым спинам, по разодранной в бою одежде, забрызганной и испачканной. Бойцы, едва держась на ногах от усталости, подбирают раненых.

В стороне, толкая друг друга и пробиваясь вперед, толпятся красноармейцы.

Г о л о с а. Ну как?

— В плечо.

— Навылет?

— Пусти.

Над комиссаром вместе с Ольгой склонился Котовский. Ольга разрезает гимнастерку у плеча, над раной. Харитонов открывает глаза.

К о т о в с к и й. Больно, Тихоня?

Х а р и т о н о в. Нет.

К о т о в с к и й. Храбришься?

Х а р и т о н о в. Ну, немножечко больно.

К о т о в с к и й. Ты не думай, я в этих делах понимаю, рана несерьезная.

Х а р и т о н о в. Да я не беспокоюсь.

К о т о в с к и й. Ну, знаешь, это ты не ври. Только я тебе говорю — рана пустяковая. Постойте, Оля, я его отнесу. Бери меня за загривок. Вот так. Поехали.

Бережно поднимает комиссара и несет его к тачанке. Укладывает друга на солому, подкладывает свернутую шинель ему под голову.

Покачиваясь в седлах, молча въезжают котовцы в село. Наглухо закрыты ставни и ворота богатых домов. А из покосившихся бедных хатенок радостно выбегают навстречу мальчишки. Неожиданно из-за угла выскакивают три всадника.

— Стой!

Всадников окружают.

— Кто такие?

Всадники внимательно всматриваются в окружающих их бойцов, и один из них осторожно спрашивает:

— Красные?

— Котовцы, — отвечают им, — а вы кто такие?

— Разведка… сорок четвертой…

Н и к о л а е в. Щорсовцы!

— Ура!.. Ура!

Н и к о л а е в. Кончено, товарищи, мы пробились.

В школе наскоро оборудован лазарет. По классной комнате, в которой сдвинуты в угол парты, вперед-назад ходит Котовский. Он останавливается у двери. Прислушивается, снова ходит, нервничает. Из коридора выходят Николаев и Крешюн.

Н и к о л а е в. Напрасно беспокоитесь, Григорий Иванович. Рана ведь действительно не опасная.

К о т о в с к и й. Безопасных ран не бывает. Загляните-ка…

Н и к о л а е в (посмотрел в щелку). По-моему, можно зайти.

К о т о в с к и й. Спросите.

Н и к о л а е в. Можно нам?

Г о л о с  О л ь г и. Да. Входите.

Котовский, Николаев и Крешюн входят в соседний класс, где устроена «операционная». Ольге помогают две медицинские сестры.

К о т о в с к и й (весело). Здравствуй, умирающий.

Х а р и т о н о в. Здравствуй, победитель Трои!

О л ь г а. С кем это вы дрались? С петлюровцами?

К о т о в с к и й. Гм… Кажется, с петлюровцами.

Х а р и т о н о в. А по-моему, это были махновцы.

К о т о в с к и й. Вообще черт с ними. Кто бы они ни были, больше их нет.

О л ь г а. И много их было?

К о т о в с к и й (Николаеву). Тысячи две было?

Н и к о л а е в. С так называемым «гаком». Я думаю, около двух с половиной.

К о т о в с к и й. Это значит, что каждый наш боец тихо-мирно зарубил в среднем по пять штук. «Сам-пять»… Вполне приличный счет.

Ольга прикладывает стетоскоп к груди Харитонова…

О л ь г а. Дышите… Не дышите… Вздохните… Задержите дыхание… Все!.. Можете укрыться.

Х а р и т о н о в. А дыхание так и оставить задержанным?