Кинжал Клеопатры

– Удовлетворение не оплатит им счета за газ и не накормит голодный выводок детей.

Светлая кожа на лице О’Грейди покраснела.

– Послушайте, мистер Фергюсон…

– Что, если мы решим сообщать вам обо всем, что найдем? – предложила Элизабет.

– Конечно, – поспешно добавил Фергюсон. – Мы с радостью будем держать вас в курсе всего, что нам удастся выяснить.

– Давайте посмотрим, что из этого выйдет, – ответил О’Грейди.

– Мы бы сочли это своим гражданским долгом.

– В самом деле? – По тону было ясно, что он не поверил ему.

Фергюсон склонил голову набок.

– Вы родом из графства Корк?

– Э-э-э, да…

– Мой отец был уроженцем Глазго, а мать родилась и выросла в Дерри Кросс.

Лицо О’Грейди смягчилось.

– Вот как? Значит, вы никогда там не были?

– Нет, но это моя самая заветная мечта.

– Да, это прекрасное место с зелеными лугами.

– Я был бы очень рад узнать, что там можно сделать и посмотреть.

О’Грейди слегка кивнул и задумчиво вздохнул.

– Что ж, мне пора идти, – сказал он спустя минуту и повернулся, чтобы уйти. Взявшись за дверную ручку, он остановился и оглянулся на Фергюсона. – Значит, ваша мама из Дерри Кросс?

– Думаю, иногда она жалеет, что еще ни разу там не побывала.

– Я кое-что вспомнил, – сказал О’Грейди, взглянув на Элизабет. – Сегодня утром я зашел повидаться с нашим другом Виктором Новаком по делу, не связанному с расследованием. И он сказал мне, что вчера поздно вечером один из наших патрульных обнаружил очень необычную жертву убийства.

– А? – спросила Элизабет. – Вы верите, что это каким-то образом связано с мумией?

– Не могу сказать точно, но, поскольку это произошло посреди ночи, ни одна из других газет пока не в курсе этой истории. Я подумал, что вы, возможно, захотите получить шанс – как это называется – опередить остальные издания?

– Я благодарен вам, детектив, – сказал Фергюсон. – Мистер Новак сообщил вам какие-нибудь подробности?

– Только то, что ее тело ужасно обгорело и его нашли в парке Мэдисон-сквер.

Элизабет и Фергюсон обменялись взглядами.

– Это совсем не похоже на нашу другую жертву, – сказал редактор. – Но спасибо вам за подсказку.

– Не меня нужно благодарить.

Фергюсон улыбнулся.

– Понял. Я сейчас кого-нибудь пришлю. Еще раз благодарю вас – я у вас в долгу. И вы можете положиться на то, что я не забуду этого.

О’Грейди улыбнулся.

– Хорошего дня, мистер Фергюсон, мисс ван ден Брук.

– Хорошего дня, детектив.

После того как он ушел, Фергюсон закрыл дверь своего кабинета.

– Это очень интригующая информация. Но теперь мы в долгу у детектива О’Грейди дважды.

– Все не совсем…

– Детектив О’Грейди действительно дал вам доступ к телу Салли?

– Да, но ни для кого не секрет, что мертвых отправляют в морг. И я уверена, что смогла бы убедить мистера Новака позволить нам сфотографировать ее в интересах правосудия.

– Возможно, детектив О’Грейди и вправду руководствуется благими намерениями, но он действует в рамках коррумпированной системы. Вся полиция заодно с Таммани-холлом. Следовательно, ему нельзя доверять.

– Я согласна с полицией в целом, но О’Грейди, кажется…

– «Кажется» – здесь ключевое слово.

– Я как раз собиралась сказать, что он, кажется, хочет, чтобы справедливость восторжествовала.

– Возможно. Но интересы прессы редко совпадают с интересами столичной полиции.

Элизабет молчала. Ей понравился сержант О’Грейди, и он только что поделился кое-какой полезной информацией.

– Вы, разумеется, не слишком молоды, чтобы помнить беспорядки в парке на Томпкинс-сквер? Это было всего шесть лет назад.

– Конечно, я помню, – быстро сказала она. – Друг моего отца, член городского совета мистер Кер, был вынужден выпрыгнуть из трамвая, чтобы избежать столкновения с разъяренной толпой.

– Разъяренной толпы не было бы, не будь действия полиции бесчестными.

Беспорядки в парке на Томпкинс-сквер в 1874 году начались как мирный протест рабочих, оставшихся без работы в результате паники 1873 года. Без их ведома полицейское управление убедило Департамент парков отозвать их разрешение накануне вечером. Полицейские, некоторые из которых были верхом на лошадях, набросились на толпу, избивая мужчин, женщин и детей дубинками, чтобы разогнать ее.

– Вы сами должны видеть, насколько хорошо восторжествовало правосудие после этого фиаско, – с горечью сказал Фергюсон. – Никто из управления не был уволен, и полицейское наблюдение усилилось как никогда.

– Я и не подозревала, что вы так прогрессивно мыслите.

Он вздохнул.

– Я часто думал, что мне было бы лучше работать в «Нью-Йорк трибюн», но вот я здесь.

«Трибюн» – творение знаменитого реформатора Горация Грили. Газета была известна своей прогрессивной журналистикой, в том числе ранней оппозицией рабству.

– Я прочитала несколько эссе, которые Карл Маркс написал для них, – сказала она. – Очень поучительно.

Фергюсон хмыкнул.

– Наши читатели будут ожидать следующей статьи о судьбе бедняжки Салли. Что насчет этого таинственного знака у нее на шее?

– У меня есть одна идея.

– Какая?

– На вечеринке у миссис Астор я познакомилась с джентльменом, который может быть чем-то полезен.

– Чем?

– Он связан с музеем Метрополитен.