Кинжал Клеопатры

Элизабет собиралась ответить, когда из задней комнаты вошел высокий тощий парень, являвший собой человеческое воплощение пугала. Размахивая руками, он вскоре привлек внимание собравшейся компании.

– Юстус сейчас споет «Марсельезу»! – зловеще провозгласил он, словно королевский паж, объявляющий о скором прибытии королевы.

Волна возбуждения прокатилась по толпе, и все направились в заднюю комнату.

– Идите сюда! – подозвал Григорий Элизабет. – Вы не должны пропустить это!

Они вчетвером прошли в крошечную заднюю комнату вместе с остальной толпой.

Объект всеобщего внимания стоял рядом с потрепанным пианино в углу, рядом с небольшим баром с ассортиментом бутылок ликера на встроенных полках позади него. Высокий и широкоплечий, с топорщащимися усами и гривой густых рыжих волос, это был знаменитый Юстус Шваб во плоти. Он не разочаровал, оправдав все, что она слышала о нем. Будучи крепко сложенным и высоким, он действительно походил на викинга, о чем писали все газеты после его героизма во время беспорядков на Томпкинс-сквер.

– Входите, товарищи! – сказал он раскатистым баритоном, выдававшим его германское происхождение. – Es ist Platz für alle – тут найдется место для каждого!

Толпа нетерпеливо хлынула вперед, еще теснее втиснувшись в битком набитый зал. Вытащив ногу из-под ботинка бородатого мужчины, стоявшего перед ней, Элизабет попыталась пошевелить руками, которые были прижаты к бокам. Пиво ударило ей в голову – она почувствовала головокружение и легкость, как будто пузырьки хмельного напитка расширялись в ее мозгу. Она чувствовала запах духов женщины, стоявшей позади нее, тяжелый цветочный аромат, который мог бы показаться приятным в менее тесном помещении. Зажатая между русским революционером-социалистом и доморощенной анархисткой, Элизабет испытала неожиданное чувство сопричастности. Она никогда не чувствовала этого ни в элегантном городском доме своих родителей на Пятой авеню, ни даже среди своих друзей в Вассаре. Эти люди обладали жизнерадостностью в сочетании с серьезностью намерений, что было совершенно ново для нее.

Когда толпа успокоилась, Юстус Шваб занял свое место за пианино. Восторженно барабаня по клавишам, он сильным, сладким баритоном пропел слова французского национального гимна.

Allons enfants de la Patrie,
Le jour de gloire est arrivé!

[50]

Сначала толпа благоговейно слушала, но вскоре они присоединились к песне, их голоса эхом отражались от узких стен маленькой комнаты.

Contre nous de la tyrannie
L’étendard sanglant est levé!
L’étendard sanglant est levé![51]

Захваченная духом момента, Элизабет присоединилась к ним, громко выкрикивая слова песни, немного удивленная тем, что вспомнила их из урока французского.

Entendez-vous dans les campagnes
Mugir ces féroces soldats?

[52]

Слезы брызнули у нее из глаз, когда она стояла среди этой толпы людей, поющих национальный гимн Франции во главе с немецким иммигрантом. Она испытывала патриотическую гордость не столько за Америку, сколько за великий и осажденный город, который она называла домом. Каким-то образом в этой промозглой, плотно набитой задней комнате Элизабет подумала, что, возможно, она нашла своих людей.

А затем, без предупреждения, гостиная взорвалась.

Глава 50

В передней комнате раздался громкий стук, за которым последовали крики и топот сапог на толстой подошве.

– Полиция! Облава!

Все на мгновение замерли. То, что последовало за этим, было полнейшим хаосом. Наблюдался массовый отток к заднему выходу, поскольку десятки людей пытались протиснуться через маленькую дверь, выходящую в переулок, ведущий на Хьюстон-стрит. Люди запаниковали, толкаясь и пихаясь, спасаясь от шквала полицейских, вторгшихся в салун.

Элизабет отшатнулась назад, когда полиция ворвалась в комнату с дубинками наготове. Никто не оказал никакого сопротивления, когда они хватали людей одного за другим, надевали на них наручники и тащили в переднюю комнату. Элизабет представляла себе позор, который постигнет ее отца, когда он вытащит ее на поруки из тюрьмы, когда чья-то рука крепко схватила ее за запястье. Обернувшись, она увидела раскрасневшуюся Карлотту.

– Пойдем – сюда! – крикнула она, увлекая Элизабет за стойку как раз в тот момент, когда Джона и Григорий открыли люк в полу. Элизабет взглянула на мародерствующих полицейских, но они были слишком заняты арестами людей, чтобы обращать внимание на четырех человек за стойкой. – Быстрее – скорее! – сказала Карлотта, практически толкая Элизабет вниз по узким ступенькам, ведущим в подземную комнату.