Кипение

– Я полагаю, что у Его Высочества наследного принца Геннадия очень много дел, и ему должно быть не по статусу заниматься освобождением знакомой девушки Его Высочества принца Леотхелаза из рук похитителей, – выпрямив спину, я продолжила осматривать площадь, пока не заметила зависший в ближайшем переулке аппарат с камерой. Такие сопровождали автомобиль, когда мы ехали на казнь Джефферсона. А значит, площадь снимают.

– А если бы речь шла о похищении и угрозе жизни его брата? – голос собеседника только сейчас показался слишком знакомым, а по словам я поняла, что вступила в игру, сама того не ведая, и мне придется играть до конца, чего бы это не стоило. Главное, правильно вывернуть ситуацию и снять все подозрения с Лорда Алистера, очистить его имя перед Императорским дворцом. Никто не должен подозревать парня в причастности, иначе мои старания будут напрасными.

– На мой взгляд – это работа службы безопасности или гвардейцев, а не наследника трона. Вместо него сюда мог прийти кто угодно, раз уж в этом такая необходимость, – я повернула голову и встретилась с голубыми, словно две льдинки, глазами собеседника. Они отличались от всех остальных голубых глаз, что я видела: холодные, яркие, не терпящие возражений. Рядом со мной сидел наследник Императора, и я его узнала, только когда мужчина сдвинул шарф с лица и откинулся на спинку скамейки. Геннадий понял, что я догадалась о его личности, но не подал вида. За только что сказанную фразу меня можно обвинить в неуважении к императорской семье и применить любое наказание. Назад отступать некуда. Интересно, а камеры пишут звук и наш разговор транслируют в новостях? Надеюсь, что нет.

– Какая забота о занятости Его Высочества, он был бы чрезмерно польщен ею, – сухо ответил собеседник, выведя меня из равновесия всего на секунду. Рука, удерживающая книгу, дрогнула, но я быстро вернула самообладание. Нельзя показывать эмоции, особенно страх, ведь мне нечего бояться, я жертва похищения, которой велели встретиться с принцем ради выполнения им требований. По легенде, Геннадий должен выглядеть спасителем в моих глазах. Вот стоит ли поддерживать эту легенду и продолжать играть, я пока так и не поняла. Принц придерживался аналогичного сценария – изображать полное безразличие, прощупывая меня.

– Одного принца похитить уже удалось, вдруг злоумышленники увидят в появлении Его Высочества в людном месте возможность захватить второго, – добавив в голос лишнего волнения, наигранно пожимаю плечами. В глубине души мне жутко страшно, точно так же, как тогда в тронном зале. Одна неверная фраза или, если Геннадий мне не поверит – это будет конец. Облегченно выдохнув, я даже как-то расслабилась, так будет проще и наглядней показать, что рядом с ним мне больше ничего не угрожает, и я не боюсь.

– Это предупреждение или угроза? – сразу интересуется принц в ответ, но ни его тон, ни выражение лица, ни поза не меняются, что заставляет внутри нервничать еще сильнее. Трудно вести беседу с человеком, не проявляющим никаких эмоций на твои слова, особенно если очень важно понять, верит он тебе или нет, и какой позиции придерживается. Я чувствовала себя на школьном экзамене, когда рассказываешь ответ на билет, сомневаешься в своих словах, а преподаватель просто сидит и смотрит, не давая подсказок в то ли русло ведет твой ответ.

– Это очередное проявление заботы, – неожиданно для самой себя, ляпнула я и прикусила губу, очень надеясь, что собеседник не увидит этот мимолетный признак волнения. Неожиданно, аппарат с камерой пролетел слишком близко, заставив проводить себя взглядом и тем самым повернуть голову в сторону собеседника. Я едва заметила, как он кивнул головой вслед технике, но сразу принял прежнюю позу.

– Вам так нравится проявлять заботу о принцах? – спросил собеседник и в очередной раз посмотрел на меня, заставив вздрогнуть от неожиданности и чуть не уронить книгу с колен. Обхватила ее ладонью, сильнее прижимая к себе и пытаясь не выглядеть напряженной, но чувствую, как капельки пота аккуратными струйками стекают по спине, – в тот день, в тронном зале, вы проявляли заботу о Рейнхарде, взяв всю вину на себя, сейчас проявляете заботу о Геннадии, а синяки на вашем лице – должно быть, были получены при попытке остановить похитителей и свидетельствуют о проявлении заботы о Рэймонде? – продолжил принц, не отводя взгляда. Меня почему-то забавляло, как он говорил о себе в третьем лице. Для чего это сделано? Ответа так и не нашла. Подвох в вопросе, определенно, был, но я его не поняла и решила сказать правду, так безопасней.

– Нет, – резко заявляю я, хмуря брови и не скрывая переполнявших меня негативных эмоций, – эти синяки были получены от Его Высочества принца Рэймонда, как и царапина над бровью, еще до похищения, – представив, как мое лицо в текущем состоянии показывают на экранах телевизора, морщусь. Если его увидит мама или отец, их инфаркт хватит, итак, наверное, неотрывно следят за ситуацией с моим очередным похищением.

– Это на него похоже, – буркнул недовольно Геннадий, – он еще жив?