Кипящая переправа

Но Шубин думал не об этом топтании на месте, а о новом наступлении, которое обязательно последует. Он считал дни, которые ему остались до возвращения в часть, и мечтал поскорее очутиться среди своих. Однако до этого момента ему предстояло пережить еще несколько важных событий, как радостных, так и не очень.

…9 августа, гуляя в роще, Шубин забрел в ее дальний конец, где раньше не был. Он заметил палатку с красным крестом у входа. Можно было заключить, что здесь тоже находится военный госпиталь. Однако палатка по размерам была раза в три меньше, чем госпиталь, в котором он лежал. Гадая, что это за лечебное учреждение, Шубин подошел ближе и увидел, как полог палатки откинулся и из нее вышла… Настя Томилина! Она шла прихрамывая, опираясь на палку, пилотка у нее почему-то была надвинута на самые глаза, но это была она, Настя!

Не помня себя от радости, Шубин кинулся к девушке. На лице Насти, пока он подбегал, отразилась сложная гамма чувств: от восторга и любви до досады и даже страха. Но когда Шубин обнял девушку и прижал ее к себе, она не отстранилась, она ответила на его объятия.

– Это ты, ты! – твердил Шубин, вглядываясь в лицо любимой. – Я не мог и надеяться… Почему ты мне не писала?

– Не писала, потому что причина была, – неожиданно сухо ответила Настя.

– Какая еще причина?

– Ранена я была, вот какая причина! Меня еще тридцать первого июля ранило. Пуля немецкая в коленный сустав попала. Врачи сначала думали, что все, ноге конец. Хотели левую ногу ниже колена отнять. Но мне повезло, ногу осмотрел какой-то профессор и сказал, что ее можно спасти. И меня стали лечить. Видишь, теперь хожу. Но профессор сказал, что хромота не пройдет. Так и буду припадать на левую ногу до конца жизни. Кому я такая буду нужна, хромоножка?

На лице Насти выступили слезы, но Шубин продолжал улыбаться.

– Кому ты будешь нужна? – переспросил он. – Да мне, мне будешь нужна! Мне совершенно все равно, хромаешь ты или нет! Я люблю тебя, а не твое колено. И никакая хромота не помешает нам быть вместе!

– Но ты еще не все знаешь, – сказала Настя. – У меня не только в ногу ранение. Вот, смотри.

И она сняла пилотку, которую до этого натягивала до самых глаз. И Шубин увидел, что кожа на лбу девушки воспалена, правой брови вообще нет, и вокруг правого глаза кожа потрескалась.

– Взрывом меня обожгло, – пояснила Настя. – Была большая опасность, что глаз пострадает. Но оказалось, что глаз уцелел. А вот кожа… Девчонки рассказывают, что существуют салоны, где лечат такие повреждения. Но где они, эти салоны? Они не для нас.

– И опять же, говорю тебе: это все чепуха! – убежденно заявил Шубин. – Я понимаю, что тебе, как девчонке, важно выглядеть красивой, привлекать внимание. Но мое внимание ты уже привлекла! И навсегда привлекла. И вообще я думаю, что кожа у тебя постепенно заживет. Колено, может, и не заживет, а вот кожа снова станет здоровой. Нет, как же я рад, что с тобой встретился! Это просто подарок! Слушай…

– Что?

– Давай пойдем куда-нибудь подальше… Скажем, вон в тот сосновый лес. Там, кажется, никого нет…

– Ну, я не знаю… – протянула девушка.

– А чего тут знать? Мы с тобой сколько не были вместе? Полгода? И я все эти полгода мечтал о тебе. Меня уже завтра должны выписать, я вернусь в свою роту. Тебе тоже дадут новое назначение. Когда мы увидимся в следующий раз?

Да, это был серьезный довод. В мирной жизни Настя, может быть, и колебалась бы. Но тут она ясно понимала, что Глеб прав. Вот они завтра расстанутся – и когда увидятся в следующий раз? И будет ли этот следующий раз вообще?

– Хорошо, идем, – тихо сказала она. – Нам еще и поговорить надо о многом. Я тут только о себе рассказывала, а о тебе даже не спросила.

И они, держась за руки, углубились в сосновую рощу. Забрели далеко, в самую глубь, куда не доносились звуки войны. Глеб увлек Настю на подстилку из хвои и травы. Подстилка, конечно, была колючей, но они не обращали на это внимания. Они забыли о своих ранениях, обо всем, что с ними случилось, забыли о времени… Они как будто вернулись в блиндаж, в котором проводили часы в прошлом году, когда фронтовая судьба впервые свела их вместе.

…Когда закончили заниматься любовью, Настя стала расспрашивать Глеба о его фронтовом житье-бытье. Шубин рассказал о том, как командовал ротой, о рейде в немецкий тыл. Рассказал и о том, как немецкий разведчик показывал ему расположения немецких частей. Настя от души смеялась над этой частью его рассказа. Поговорили немного и о будущем. Свое будущее Шубин представлял совершенно ясно – он видел, чем будет заниматься все ближайшие недели. Конечно, нужно разведать направление наступления на Сычевку, изучить эту новую для него местность. Для Насти будущее представлялось смутно.

– В снайперы меня, понятное дело, не возьмут, – рассуждала она. – Но я надеюсь, что и не комиссуют. Может, выучусь на медсестру? Или на радистку? Я слышала, в штабе не хватает радисток, генерал Лелюшенко даже кричал на кого-то из подчиненных из-за того, что тот не обеспечил нужное число радистов…

– А тебе куда больше хочется? – поинтересовался Шубин.