Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства

А. В. Серегин в отношении платформы ВМС пишет, что данное объединение предприняло некоторые шаги «в направлении создания парламентской партии: региональные представительства в виде „Монархических Объединений“ с формально выборным руководством, агитационная работа с избирателями в период подготовки Зарубежного Съезда, принцип консолидированного голосования и жесткий партийный контроль над членами объединения». Единственное, что отличало ВМС от парламентской партии, — ротация руководства, отчетность руководства перед региональными организациями[115].

На наш взгляд, в данном случае неправомерно уподоблять ВМС организации парламентского типа (партии). Следует обратить внимание, что основными чертами парламентской партии являются: борьба за власть и ее обретение в результате выборов, активная общественная и политическая деятельность, вступление в дискуссии, высказывание своей позиции перед своими политическими оппонентами на актуальные общественные и политические вопросы. Как правило, формат политической партии предполагает принцип представительства партии на какой-либо политической площадке. В отношении политического Русского Зарубежья такой формат так и не был организован и даже предусмотрен. Политическая партия парламентского образца, помимо того, чтобы занять власть, стремится набрать популярность за счет голосов и поддержки избирателей. В данном случае популярность монархических настроений совершенно четко использовалась как «ностальгический» фактор о прошлом времени. Для эмигрантов «возвращение», пусть и в мыслях, к дореволюционным временам позволяло им вспоминать о временах, в которых прошли их мирные годы на территории родной страны, а не в незнакомых регионах и странах, где они нашли убежище. Фактор идеологического соперничества с победившими в Гражданской войне большевиками тоже стоит учитывать при определении мышления русского беженца. Отсюда понятно, что количество сторонников монархической идеи достаточно быстро росло. Помимо прочего, такие политические структуры эмиграции, как Русский Совет, Политическое совещание и пр. не предполагали участие здесь представителей от разных политических партий. Некоторые эмигранты уже к середине 1920-х гг. возлагали большие надежды на создание органа народного представительства. Можно даже сказать, что созыв Российского Зарубежного Съезда 1926 года был именно такой попыткой. Оказалось, что на съезде присутствовали представители почти всех политических сил зарубежья, кроме РДО П. Н. Милюкова и ультралевых. Однако даже попытка создать такой представительный орган не увенчалась успехом. Одним из важных признаков парламента является долговременность или периодичность его работы (т. н. сессий). В Зарубежье такой проект также не был реализован на практике. Для Зарубежья были характерны выделение программ различных политических сил и формирований, попытки создать единый фронт демократических, монархических, торгово-промышленных сил, однако по отдельности. Нельзя также сказать, что Русское Зарубежье боролось за власть. Для него была характерна борьба за влияние над эмиграцией, точнее, за господствующие настроения в эмиграции, а никак не политическая борьба. Иными словами, попытки воскресить парламентаризм в стиле «третьиюньской системы» здесь не достигли своего завершения, потому что нельзя говорить о попытках его воскрешения как таковых. Дебаты из-за трибуны Таврического дворца перешла в дискуссии в периодической печати. Можно также обратить внимание на то, что политически активные представители русской эмиграции выделялись из старых политических партий, которые прекратили свое существование в результате Революции 1917 года в России. В этом контексте интересно, что создание таких политических структур, как Партии народной свободы, Русского Собрания и пр. в эмиграции можно считать попыткой восстановить деятельность этих организаций в привычном русле их работы. Однако невозможность бороться за ключевые посты в государственных органах за отсутствием таковых лишала такие организации возможности продолжать активную политическую работу. Представляется, что для политических эмигрантов все же создание партий и структур было чем-то вроде «отдушины», компенсацией за потерянные возможности, с одной стороны, а с другой, — символом продолжающейся политической борьбы за Россию, которую они к тому же представляли за рубежом. В этом смысле и выбор «главы русской эмиграции» — вполне логичный шаг.

«Глава» эмиграции: Романовы после 1917 года. Род и династия

Выбирая достойного претендента на императорскую «корону», монархисты разделились на несколько лагерей. Н. В. Антоненко, Е. А. Широкова и другие отмечают, что деление по принципу отношения к конкретному члену Императорского Дома раздробило русскую правую эмиграцию на несколько течений.