Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства

1922–1923 гг. стал в определенном плане рубежными и для предрешенцев «кирилловичей». Г. К. Граф вспоминает, что упомянутый выше манифест от 8 августа 1922 г. «всколыхнул всю эмиграцию и, конечно, эмигрантов в Мюнхене». После провозглашения манифеста Г. К. Граф и генерал В. А. Леонтьев имели беседу с Н. Е. Марковым 2-м, которая, согласно воспоминаниям Г. К. Графа, прошла на повышенных тонах[163]. Председатель ВМС доказывал, что Кирилл Владимирович выступил преждевременно и не согласовал свою позицию с позицией ВМС. Иную точку зрения выражали легитимисты Граф и Леонтьев, доказывая, что Великий Князь самостоятелен в своих действиях. Главной причиной, которую формулирует Г. К. Граф, побудившей перейти Кирилла Владимировича к активным действиям, стала подготовка к выступлению Николая Николаевича, о котором было известно. Г. К. Граф справедливо говорит, что если бы Николай Николаевич возглавил монархическое движение, а для его сторонников, по словам Г. К. Графа, он был «будущий государь», то тогда бы наметился отход от легитимизма, с чем будущий ближайший сотрудник Кирилла Владимировича согласиться не мог. Н. В. Савич по этому поводу написал, что «банда, его окружавшая [Кирилла Владимировича. — В. Ч.], конечно, проведала про то, что затеял Высший Монархический Совет, о готовящемся провозглашении Н[иколая] Н[иколаевича] Блюстителем Престола»[164].

Большая часть эмиграции, особенно в Германии, была на стороне бывшего Верховного Главнокомандующего. «Легитимисты в Мюнхене были в меньшинстве», — замечает Г. К. Граф. В 1923 году создается союз русской молодежи «Молодая Россия», который в 1934 году преобразуется в Младоросскую партию во главе с А. Л. Казем-Беком. В конце 1923 года Великая Княгиня Виктория Федоровна выделила деньги на создание Главного легитимно-монархического комитета, которому вменялось в обязанности руководить всеми легитимистскими организациями русских эмигрантов.

Уже в следующем 1924 году между монархическими организациями легитимистов «кирилловичей» и «николаевцев» окончательно произойдет раскол. Поводом к нему станет совершенно неоднозначный документ — Манифест от 31 августа 1924 года о принятии титула Императора Всероссийского. Манифест составлялся в весьма странных условиях. Даже в ближайшем окружении Великого Князя Кирилла Владимировича были сомнения. По определению Г. К. Графа, сторонниками подписания манифеста были Великая Княгиня Виктория Федоровна и генерал В. В. Бискупский. Составителем манифеста стал граф В. А. Бобринский. Манифест говорил, что принятие императорского титула происходит на фоне достоверных известий о смерти Императора Николая II, его сына Цесаревича Алексея и его брата Великого Князя Михаила Александровича. «А посему Я, Старший в роде Царском, Единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо титул Императора Всероссийского», — такими словами заканчивался манифест[165]. По поводу принятия данного титула и целесообразности подписания манифеста ведутся достаточно ожесточенные споры даже в научной среде. Главным популяризатором правильности данного шага и правомерности манифеста является к.и.н. А. Н. Закатов, который к тому же является директором Канцелярии Е. И. В. Великой Княгини Марии Владимировны, внучки Императора в изгнании Кирилла Владимировича.