Кисло-сладкое

Их приятельство длилось уже две недели, почти сразу переступив стадию новорожденной неловкой симпатии и переродившись в ритуал. Заканчивая репетицию в танцклассе, Соня заходила в магазин, наблюдая выступление Нади, от души ревела, а потом они вместе шли на остановку. Если Соня не торопилась, то доходили до пятиэтажки, в которой жила Надя, всего в трёх кварталах от музыкального магазина. За гитарной страстью Надя заглядывала до и после основной работы. По дороге они говорили о музыке и танцах, пока им хватало этих тем. Соня окрестила эти отношения мелодичной дружбой и до сих пор удивлялась самой себе. Новая знакомая не походила ни на кого из её привычного окружения, рядом с ней не нужно было носить маску Кайлы. Это раскрепощало и опьяняло свободой.

В этот раз от магазина ушли недалеко, Соня приложила руку к животу и поморщилась.

– Не успела перед репетицией поесть, – она бросила взгляд на стеклянную витрину кондитерской с аппетитным названием «Рогалик и булочка», сверкающую новогодними украшениями. – Давай зайдем, перекусим?

Надя растерялась.

– Я… у меня, – она коротко выдохнула и призналась: – Денег в обрез. Вчера оплатила коммуналку и купила подарки, траты не рассчитала, а зарплата только через неделю.

Соня растерялась еще больше. Коммуналку? Она понятия не имела, сколько стоит вода, свет или вывоз мусора. Надя сама ее оплачивает? А где родители, и чем они занимаются? По поводу работы Сонино изумление уже утихло. Надя трудилась в магазине ритуальных услуг и призналась в этом почти сразу, с нарочитой небрежностью, выдавшей ее смущение лучше всякого умалчивания. Соня была удивлена до такой степени, что даже ее раскосые глаза исхитрились округлиться. В принципе, от Нади она ожидала чего-то подобного: эквилибристка в бродячем цирке, потерянная дочь Карлоса Сантаныcontentnotes0.html#note_7, специалистка по кладбищенским венкам. Почему нет?

– Да мы только чай попьем. Я возьму булочку, или что там у них есть. Чай там все равно чайниками, я весь не выпью.

Надя покачала головой.

– Если хочешь, я могу посидеть рядом. Но я не голодная. Мне ничего не бери.

Соня вздохнула:

– Надя, это просто чай.

– Нет. За меня не нужно платить.

Соня не стала спорить. Что такое гордость, она понимала.

– Ладно. Как хочешь.

Решили сесть у окна, оттуда открывался потрясающий вид на белый новорожденный снег. На подоконнике в качестве украшений расположились игрушки, еловые ветки и разные безделушки, создающие атмосферу праздника. Тут явно поработал дизайнер, верящий в волшебство.

Соня прислушалась к очередному спазму в животе и взяла себе большой сладкий пирожок. Съела его, не дождавшись чая, за ворчащий организм было жутко неловко. Казалось, эти звуки слышит не только Надя, но и другие посетители, официантка так точно.

Надя разглядывала украшенный гирляндами зал, рассказывала о новой разученной песне. Припомнила желание Сони начать играть на гитаре.

– Не понимаю, если ты так этого хочешь, наплюй на ногти, спили их и купи гитару.

Соня печально хмыкнула:

– Ага, купи. Я недавно себе позволила наряд для танцев. Мне теперь точно не видать денег до Нового года. Возможно, выпрошу подарок у папы, если мама не узнает, что я продала два костюма, чтобы купить один.

Надя широко улыбнулась.

– Я бы хотела посмотреть, как ты танцуешь. Ты чувствуешь музыку. Если честно, если бы не эта твоя особенность, я бы с тобой даже не заговорила. Ты такая… благополучная.

Соня сделала глоток чая и засмеялась.

– Благополучная? А еще какая?

– Красивая.

Соня неожиданно зарделась. Комплименты она обожала. А Надя произнесла это так просто и искренне. Соня никогда никому не говорила подобных слов. Признать, что кто-то красивый, да еще и произнести это вслух? Это же капитуляция перед чужой привлекательностью.

– Спасибо, – она снова сделала глоток, – если хочешь посмотреть, стена танцкласса на треть стеклянная, из фойе прекрасно видно репетиции. Правда, там частенько дежурит охранник, гоняет случайных мужиков. Периодически появляются глазастые маньяки. Но тебя не прогонит. Скажешь, что меня ждешь.

– Обязательно приду, – Надя заинтригованно сощурилась. – Через столик от нас какой-то парень, с тех пор как мы вошли, смотрит в нашу сторону. Наверное, ты его знаешь. Только не оглядывайся. Сначала думала, что он мне глазки строит. Но нет. Меня он в упор не видит, прожигает твою спину.

Соня застыла. В лоб пребольно стукнуло иррациональное понимание, что это не просто какой-то случайный парень, а Марк. Так вот откуда это ощущение, что затылок щекочет и покалывает, а тело знобит, как перед болезнью.

– Опиши его.

Надя снова обвела взглядом зал, будто случайно посмотрела и на Сониного преследователя.

– Глаза очень красивые и…

Соня вздохнула.

– Это мой одноклассник. Зазнавшийся выпендрежник и позер. А ещё грубиян. Ненавижу его.

Надя неожиданно рассмеялась.

– Я его еще описать не успела.

– Серёжка в ухе есть?

– Есть.

– Он.

Надя задумчиво хмыкнула.

– То-то он от тебя взгляд отвести не может. Сразу видно – ненавидит.