Клад

– Чертовня какая-то! – раздраженно пробурчал дядя Володя, растирая лицо и наливая себе из графина воды. – Так, ну положим, избушка… Где она находится, ты, конечно, не помнишь?

– Не помню. Там речка какая-то маленькая рядом. Я… я это место узнаю, если увижу.

– Речку мы знаем, – он покопался в выдвижном ящике и расстелил на столе карту. – Вот… Значит, двинемся вдоль русла.

В дверь просунулась бритая голова в привязанных к ушам очках.

– Связи нету, не дозваниваемся! Наверно, из-за мороза на линии разрыв.

– Ну Глебка… Смотри! – дядя Володя сурово посмотрел Глебу в глаза. – Целую операцию по твоей милости готовим! Осознаешь степень ответственности?

Глеб понимающе закивал.

– А точно узнаешь место-то?

Глеб знал, что в случае ответа “нет”, его тут же отправят домой к матери. А домой идти после всего случившегося совершенно не хотелось.

– Точно. Там кое-какие… приметные штуки есть, – солгал он. – От избушки тропка идет, вы сами все увидите.

– Ну тогда с нами поедешь.

Они вышли из дома в необычайно густую, непроглядную как туман пургу.

– Погодка! – проворчал один милиционер.

Зашли в гараж, где стоял видавший виды грузовичок с треснутой фарой. Курносый воткнул в него “кривой стартер” и принялся бешено вертеть.

Полуторка предсмертно покашляла, но заводиться отказалась.

Попробовал еще. Опять. Снова. В пятый раз. Заглянул под капот.

– Елки! Карбюратор что ли? Может, это… тряпку бензином смочить, коллектор обмотать…

– Заглохнем! – зло перебил дядя Володя. – Все ни к черту! На тележке поедем, на клячах!

Машин, кроме милицейской, в поселке не водилось, а до базы надо было идти километра три.

Спустя какое-то время старая скрипучая телега, запряженная парой тощих кобыл, нехотя тащилась по заснеженной дороге к лесу. Впереди на пегой лошади за спиной самого дяди Володи ехал Глеб.

Он гордился собой и в то же время чувствовал острый стыд за все гадости, которые думал про нормального, может быть, даже очень храброго человека.

Только сейчас он ощутил, как ему на самом деле не хотелось уходить из дома на фронт. Насколько все это было бессмысленно, глупо и не серьезно.

Игры закончились. Не Глеб шел на войну, а сама война вдруг пожаловала к ним в гости. Он верил, что сможет отыскать путь к избушке. Что в этом логове обязательно что-нибудь будет. Может, даже удастся сразу напасть на след шайки, догнать, перехватить, накрыть всех одним махом.

"Жалко, оружия мне никто не даст…" – с грустью думал Глеб, оглядываясь на сидящих в повозке двоих милиционеров, вооруженных револьвером и трехлинейкой.

"Хорошо хоть, рогатку свою под шумок забрал!"

Метель все свирепела. Снегопада, кажется, не было, но ветер гнал по полю клубы старого колючего снега, лупил по лицу мерзлым веником, не давая ни смотреть, ни дышать.

Глеб кое-как прятался за спиной дяди Володи, щурил глаза, пытаясь понять, когда, наконец, уже вынырнет из бури спасительная стена леса.

– Василич!

– Чего? – обернулся дядя Володя.

– Да стерва, застряла! Колесом, что ль в яму попали?

Ермолаев вертел носом, перегнувшись через борт телеги. Очкастый лупил кнутом топочущих на месте лошадей.

– Н-но! Давай! Пошли, родные!

Но те никуда не шли. И повозка, скособочившись, встала намертво.

Делать нечего! Дядя Володя и Глеб слезли с лошади. Вместе с остальными принялись выталкивать телегу, кое-как приподнимая ее с краю.

Когда у них получилось, и повозка сдвинулась с места, Глеб заметил, что провалившееся в яму под косым углом колесо начало вихляться из стороны в сторону.

До леса оставалось полкилометра или больше.

И снова кругом белая даль. Ветер шпарит по щекам. Околевшие пальцы ни черта не согреваются в мерзлых рукавицах.

Глеб знал, что в мире полно более теплых мест. Что где-то под жарким солнцем плещется синее море, растут сказочные пальмы, а зимой бывают только дожди.

“Побывать бы там хоть раз… Капитан дальнего плавания – вот это профессия!”

Он стер с губы ледышку, в которую давно превратились сопли, и оглянулся.

– Добрались! – бодро возвестил старший лейтенант.

– Дядь Володь!

– А?

– Наших нет! – испуганно сообщил Глеб, выворачивая шею.

Позади, и правда, было пусто.

– Отстали. Щас догонят.

Дядя Володя завел лошадь под сень деревьев, спрыгнул и стал смотреть в поле.

Прошла минута, две, три.

– У них же это… колесо, небось, опять… – вспомнил Глеб. – Колесо отвалилось!

– Едрить в корень! Бросить эту кибитку и пешком идти – и то быстрее!

Они подождали еще. Ни одного темного пятна не ожило в призрачной, как девичья фата пелене пурги.

Дядя Володя достал из кобуры наган, поднял вверх, хотел выстрелить, но передумал.

– Ладно, съездим, посмотрим…

Они сели на лошадь и двинулись назад. Ни намека на дорогу нельзя было распознать. Быть может, они с нее съехали, сами того не подозревая. Копыта вязли в снегу, лошадь уже начинала фыркать от недоумения и тревоги.

Откуда-то сбоку донеслось эхо выстрела.

– Слышал? – насторожился дядя Володя. – Справа, что ли?

– Да.

– Это мы, наверно, крюка дали. Ни черта не разглядишь! Н-но!

Он погнал лошадь туда, откуда прилетел звук.

Через минуту стало ясно, что путь выбран неверный.