Клад

«Кажется, я слишком много обещаю за последнее время», — самокритично подумал Александр Дмитриевич, покидая Моргунова, и тут же вспомнил, что еще пообещал и Дарье поехать показать дом Захара. Но вспомнил без досады. «Поеду, проветрюсь, авось придет в голову что-нибудь полезное».

До владений «почтенного Захара» проще всего было добираться электричкой, хотя сам дом давно уже числился в городской черте. Встретились они с Дарьей на центральном вокзале, и она сразу же раздражила Александра Дмитриевича слишком откровенной, по его мнению, мини-юбкой в обтяжку. И хотя он не высказал осуждения вслух, Дарья его поняла и засмеялась.

— Кажется, вам мои туалеты не по вкусу?

— С чего вы взяли?

— Спасибо. Значит, мне показалось.

Дарья удобно расположилась в полупустом вагоне напротив Пашкова и перекинула ногу на ногу.

— Вы, мужики, чудовищные лицемеры. Почему я должна прятать красивые ноги? Ведь красивые? Разве я не права?

— Как всегда, вы правы. Но я уже не ценитель.

Она скользнула оценивающим взглядом.

— Бросьте! Вы еще в форме.

— Если ветра не будет…

— Ха-ха! Любите, чтобы вас подхваливали?

— Вы тоже не прочь.

— Прекрасно. Вот и будем говорить друг другу комплименты.

— Дарья! Я вам в отцы гожусь.

— Я сама почтенная мать семейства. У меня дочка есть, муж. Но если хотите, я вас буду папулей называть, ладно?

— Лучше не надо.

— Хорошо, папочка. Дашенька будет умница. Я закрою голые ножки.

И она со смехом положила на колени сумку.

Пашков отвернулся к окну.

— Слушайте! Только не вздумайте жалеть, что поехали со мной. Не смейте думать обо мне плохо. Думайте только хорошо, и вы будете вознаграждены… за примерное поведение.

— Буду стараться.

— Старайтесь, мой сторож.

— Ваш?..

— А как же? Кому принадлежит дом? Я хозяйка, вы сторож. Ну?

— Дом принадлежит Фросе.

— Временно.

— Вы, однако, хищница, Дарья.

— Не забывайтесь, гражданин сторож! Дом, между прочим, дед собирался оставить мне.

— Собирался?

— Даже написал.

Пашков с сомнением пожал плечами.

— Не верите? Зря! Могу признаться: из-за этого я сюда и примчалась. Да, хищница, да! Получила письмо. Дед пишет, что собрался помирать, а наследство оставляет мне, а если умрет до моего приезда, завещание за большой картиной. Есть в доме картина?

— Есть, — подтвердил удивленный Пашков.

— Вот видите.

— Что за ерунда!

— Интрига, а не ерунда, — уточнила Дарья вполне серьезно.

— Фрося? Против вас? Это же невозможно.

— Конечно, невозможно. Он мамуле оставлять не хотел. Ее претензий боялся. А я, балда, не поторопилась, думала, еще потянет старик. Он, конечно, разобиделся и переписал завещание на бабулю. Понятно?

В общем-то, на своенравного Захара такое было похоже. Зол был на дочку, внучка не угодила. А тут еще склероз. Надо же! Завещание прятал.

Картину Саша видел, и забыть ее было невозможно: не по комнате большая, на полстенки шикарная кустарная поделка на античный сюжет, в избытке красок и обнаженной натуры, что всегда смущало скромную Фросю.

— Так что домик мой, хоть дед под конец и погорячился. Я хозяйка. Извольте подчиняться и для начала дайте-ка вашу газету. Я нижу там что-то интересное.

Газету Александр Дмитриевич захватил, чтобы почитать в пути.

Дарья быстро пробежала глазами последнюю страницу.

— Ого! «Тайна клада»!

— Тайна вклада? Охраняется государством? — пошутил Пашков, но заинтересовался.

— Клада, а не вклада. Везет же людям! Вы только послушайте. «Дно траншеи оказалось буквально усеяно золотом. По предварительным оценкам, стоимость найденного выражается солидной цифрой с шестью нулями».

— Это где же такие россыпи?

— «Наш корреспондент побывал на месте находки среди высотных домов строящегося микрорайона…» Строители гребанули! «На глазах изумленных рабочих из опрокинутого ковша посыпались золотые монеты». Ну, вот это уже зря!

— Что зря?

— Что на глазах… Нашел бы один, мог бы все прикарманить.

— Он бы мог получить четверть суммы. Два с половиной нуля.

— Это сколько же по-нашему?

— Четверть миллиона, не меньше.

— Не дали бы, — уверенно сказала Дарья.

— Так по закону.

— Ха! Да зачем же нам правовое государство строить, если мы законы соблюдаем? А пока закон один — давай, давай! Как у того утопленника, что Ходже Насреддину руку протянуть не мог. Не приучен был давать, брать только умел. Так и государство наше.

— Значит, вы бы на четверть не согласились?

— На фига! Я еще из ума не выжила. Мне нули не нужны.

«На сколько же нулей «клад басилевса» потянет, если найдется?» — подумал Саша, но тут радиоголос сообщил: «Следующая остановка — Мостовая».

Сошли они среди многоэтажных домов, и Александр Дмитриевич, давно здесь не бывавший, с любопытством огляделся, ища дорогу. Впрочем, ряд современных зданий оказался всего лишь очередным рубежом, на котором пока закрепился город. Пройдя между юмами, они вышли к широкой лощине, по дну которой текла обмелевшая река. Через лощину были переброшены два моста — железнодорожный и недавно построенный шоссейный путепровод.

— Где же ранчо? — спросила Дарья.

— А вон, внизу. Видите старые опоры?