Кладбище под кроватью

Детектив уставился в непроницаемое лицо Фюрстенберг. Крысы ли, могильщики с маленькими лопатками – грымза понимала, о чём речь. Знала, что происходит под его кроватью по ночам. Знала, что его палец попробовала на вкус какая-то тварь. Знала и молчала. Ким ощутил острое желание наорать на нее, но вместо этого забрал бутылку и поплелся к себе.

К тому моменту, когда он вернулся в номер, запах земли выветрился. Ким не поленился обследовать пространство под кроватью. Ничего. Только залежи пыли чуть всколыхнулись от его дыхания. Детективу пришло в голову самое разумное объяснение: он попросту сходит с ума. Шизофреник с оружием к вашим услугам, добрые соседи!

Ким захихикал и осмотрел полученную бутылку. Водка. Что ж, неплохой способ унять шалившие нервишки. А еще это верный способ подкормить собственные галлюцинации. Кушайте, мои дорогие. Закинув бутылку в саквояж, детектив, не раздеваясь, залез на кровать. Револьвер бесшумно лег рядом. Если что, пара выстрелов успокоят кого угодно. И пусть его выселяют!

– Следить за положением тела, да, старая грымза?

Переместившись в центр кровати, Ким вытянул руки и ноги, будто поваленный толстый солдатик. Хоть и горел свет, нахлынула волна липкого страха. Казалось, опусти ногу или свесь руку – и в нее вцепятся крошечные черные лапы. А потом в ход пойдут лопатки, и отхваченную конечность похоронят. Предадут земле под кроватью, сопровождая погребение заунывным тоненьким пением.

С этими мыслями Ким погрузился в тревожный сон.

Наручные часы сообщили, что до полудня оставалось каких-то полчаса. В высокое окно номера неторопливо втекал солнечный свет. Ким фыркнул. Завтрак – невелика потеря, а вот обед, когда можно наконец-то увидеть постояльцев…

Детектив перекатился к краю и свесился вниз, заглядывая под кровать. Кровь сейчас же надавила на глаза. Но это не помешало увидеть пустое и пыльное пространство, годившееся лишь для того, чтобы туда улетали тапки, случайно задетые ногой. Мысли о крошках-могильщиках и маленьком кладбище казались чистейшим бредом.

Ким прекратил мучить себя и кое-как сполз с кровати. Отправился в ванную, чтобы почистить зубы. За стенкой кто-то усиленно полоскал горло. Обычное утро обычной гостиницы. Аккуратно повязав галстук, детектив надел кобуру с револьвером. На пиджак накинул плащ. Ничего, как-нибудь потерпят мужика в верхней одежде.

Он вышел в коридор и с удивлением отметил, что насвистывает. Бытовые шумы, раздававшиеся со всех сторон, действовали лучше доброго ломтя жареной курицы. И всё же коридор был пуст, а все двери без исключения плотно закрыты. На миг Киму показалось, что он участвует в какой-то бездушной постановке.

– У меня для вас послание, господин Отцевич, – сухим тоном заявила Фюрстенберг, когда он вышел в вестибюль. – Прошу, подойдите.

У Кима всё внутри оборвалось. Он уже догадывался, что сообщит старая грымза.

Ваша машина задерживается, господин Отцевич.

Не желаете ли набить брюхо, господин Отцевич?

Говорят, затопленный жиром разум не чувствует боли, господин Отцевич.

Вы же не хотите, чтобы вам было больно, господин Отцевич?

Или хоти-и-ите?

Госпо-о-один Отце-е-евич!

Последние мысли порядком напугали детектива. Что-то подсказывало, что эта ночь в «Синих холмах» будет для него последней.

– Час назад звонили из вашего сыскного агентства.

Сморщенная лапка администратора толкнула в сторону Кима листик бумаги. Детектив опустил глаза и прочитал: «Курьер задерживается. Прибудет завтра в одиннадцать утра. Придется потерпеть. Смолов». Лицо Фюрстенберг оставалось бесстрастным, как у немецкой гувернантки, но Ким не мог отделаться от ощущения, что в зеленоватых глазках блестело злорадство. Ему вдруг захотелось сорвать очки стрекозы-модницы и посмотреть, что за ними. Наверняка, он бы увидел пару гноящихся мешочков.

– Я могу воспользоваться вашим телефоном, госпожа Фюрстенберг?

– Телефонные расходы включены в стоимость проживания, господин Отцевич.

– Прекрасно.

Не дожидаясь разрешения, Ким выдернул телефон из уголка администратора и грубо поставил на стойку. Аппарат жалобно звякнул. Пусть какой-нибудь другой идиот протирает здесь штаны! Почтовый курьер, в конце концов, может притащить свою задницу в место получше! Но гнев поутих, когда из снятой трубки потекла звонкая, тягучая тишина.

– Телефон неисправен, госпожа Фюрстенберг.

– Видимо, обрыв на линии. Обычно на следующий день телефонная компания всё приводит в порядок.

– Что ж, я не удивлен. Машина моя, полагаю, находится в той же зоне неисправности, что и телефон?

На стойку легла вторая бумажка. Ким мельком взглянул на нее: «Муезерский, Черкасова, 7».

– Адрес садовника, – прохладным тоном сообщила Фюрстенберг. – За ним уже послали, но вы, господин Отцевич, вправе стребовать с этого проходимца лично.