Кладбище под кроватью

– Чудесно. – Ким расплылся в полубезумной улыбке. – Кто-нибудь из постояльцев или персонала гостиницы может меня туда подкинуть?

– Вы можете переговорить об этом с гостями «Синих холмов» лично. Обед – подходящее время для неспешных бесед.

Улыбка детектива стала шире. И безумнее. Он был уверен, что гости, постояльцы или призраки, населявшие гостиницу, не присоединятся к нему за едой.

– Я так понимаю, вы задержитесь у нас еще на одну ночь, господин Отцевич? – поинтересовалась Фюрстенберг.

Ким не сдержался и буквально выплюнул ответ:

– Да!

– В таком случае с вас пять рублей, господин Отцевич.

– Когда обед?

– Как я и…

– Когда собираются чертовы люди?! – прорычал Ким, выкладывая купюры на стойку.

– Сейчас самое время. Прошу в обеденный зал, господин Отцевич.

Ким вполголоса разразился проклятиями и зашагал к обеденному залу. Оттуда доносились разговоры и перестук столовых приборов, а еще вкусно пахло чем-то кисло-пряным.

Однако дьявольская иллюзия развеялась, стоило Киму нырнуть под синюю занавеску, отделявшую зал от вестибюля. Помещение пустовало. Накрыт был лишь один столик. Сами шумы необъяснимым образом сместились в вестибюль. Народ расходился: скрипели парадные двери, кто-то поднимался по лестнице, обсуждая неудачный морковный салат.

Кима объял первобытный ужас. Холодный пот в одно мгновение покрыл всё тело. Детектив словно очутился в ожившем ночном кошмаре. Он знал, что если выглянет в вестибюль, то никого не увидит. Более того, так он окончательно уверится в том, что попал в гостиницу, битком забитую циничными привидениями.

Поэтому Ким нетвердыми шагами направился к своему месту. Сел. Рядом неестественно быстро возникла Фюрстенберг. Она подкатила тележку с обедом и первым делом поставила перед детективом графинчик водки. Затем сняла крышку с супника, и глубокую тарелку заполнили царские щи.

– Я так понимаю, вы отказались с кем-либо беседовать, господин Отцевич?

– Милые люди, но очень занятые, – просипел Ким. С оторопью осознал, что всеми силами готов поддерживать обман, лишь бы не сойти с ума. – Посоветовали дойти пешком до машины.

– Мудрый совет.

Встретив глазами второе блюдо, пшенную кашу с индейкой, Ким выпил. Еда и выпивка точно были настоящими. Достав револьвер, детектив свесил руку с ним между ног, готовый пальнуть при необходимости – хоть в крыс, хоть в Фюрстенберг, хоть себе в толстую ляжку.

Небо затянула хмарь, и зал затопил дымчатый свет, и без того добавляя тоски сверх меры. Фюрстенберг удалилась, и Ким в полнейшей тишине пообедал. Когда ложка или вилка чересчур громко ударяли по тарелке, он вздрагивал. Водка прочистила его мысли, и теперь он точно знал, что должен сделать.

Оставив после себя пустые тарелки с испачканными салфетками и наполовину пустой графин, Ким вышел в вестибюль, держа руку с револьвером в кармане плаща. Администраторша с сатанинским безразличием заполняла очередные формуляры скрипучим карандашом.

– Я, пожалуй, прогуляюсь, госпожа Фюрстенберг.

– Не промочите ноги, господин Отцевич.

Ким скривился, будто у него разболелся зуб, и отправился наружу. В лицо ударил серенький сентябрь, наполненный черными листьями и дымкой над болотистой местностью. Живот уродливой декоративной собаки по-прежнему пучило чем-то огромным.

В какой-то момент детектив засомневался в выборе направления. Наконец двинулся на север, рассчитывая добраться до Муезерского. Его мало заботила судьба машины. Приличное расстояние от «Синих холмов» – вот в чём он нуждался. Там созвонится со Смоловым и попросит, чтобы его сменили. На худой конец наймет кого-нибудь, чтобы его вывезли из этой туманной глухомани.

Но жизнь его чаяний была короче мышиного хвостика.

Примерно через час, когда прокля́тую домину с собакой у входа пожрал туман, дорога закончилась. Впереди, в молочной дымке, простирались рытвины, наполненные водой. Сентябрьское солнце, нависшее над жутковатым пейзажем, светило не ярче фонарика.

Ким рассмеялся, отметив, что смех хорошенько поперчили истерикой. Всплеснул руками и зашагал обратно. Ноги уже болели от ходьбы, а рот то и дело разевался.

Вскоре показалась гостиница с мерзкой собакой. Детектив чуть ли не бегом, насколько позволяла собственная туша, проскочил «Синие холмы» и ступил на восточную дорогу, по которой пару дней назад прикатил на «Победе».

Пятьдесят километров до Медвежьегорска? Ерунда. Как-нибудь дойдет.

Ким волосками на загривке ощущал, как псина из черных листьев таращится ему в спину. Тварь отпускала его, потому что знала, что он вернется.

Так и случилось.

На сей раз дорога оборвалась болотистой хлябью в двухстах метрах от гостиницы. Туман, пахший сырой землей, клубился у самого носа.

Ким какое-то время просто моргал, пытаясь сообразить, болото ли пожрало дорогу или самой дороги никогда не существовало. Его повело вперед, и он сделал шаг. Холодная влага тут же проникла под брючину и полезла вверх, явно намереваясь застудить детективу промежность.