Кладбище погибших цветов

Каменный гигант не ответил. Быть может, не слышал моих слов вовсе, но в его ответе я и не нуждался. Очевидно было, что это – замок призраков, а Вафтруднир их невольный страж и смотритель склепа одновременно.

«Отобедаем? – предложил гигант и указал рукой на небольшой (по великанским меркам, разумеется) дверной проем в дальней части тронной залы.

«Я же неделю туда добираться буду, – запротестовал я. – Лучше давай устроим трапезу на свежем воздухе. Ты, мой друг, раздобудь еды, а я тем временем прогуляюсь по этому дивному залу. Но не задерживайся! Потому как я так голоден, что готов съесть целого теленка!»

«Еда не заставит себя ждать,» – улыбнулся гигант и на удивление резво бросился в кладовую.

***

«Ох… – только и смог я вымолвить, когда обнаружил в руках Вафтруднира громадную бутыль из камня (видать, глина слишком хрупка для неловких великанских пальцев), ломоть ржаного хлеба и целую тушу копченой телятины.

«Кушанье скромное, – извиняясь, пожал плечами гигант. – Но на нашу долю хватит. Идем же на воздух!»

На мое счастье, я не успел избавиться от фляги с пенистым элем (да и не горел желанием переводить такой хороший продукт), сваренным умелой рукой рыжеволосой Элизы. Иначе не представляю каким образом я бы смог испить великанского питья из такой громадной бутыли.

Ели по большей части молча. Я кое-как подкрепился частью левой лодыжки теленка, закусил краюшкой хлеба, отломленной от великанского ломтя и под конец испил из его бутыли. Там оказалось высочайшего качества красное вино, которому, со слов самого Вафтруднира, не меньше трех сотен лет.

«Я сам не мастер виноградоварения, – говорил гигант после очередного большого глотка из бутыли. – Если честно, вообще не умелец. Могу разве что коров коптить, да за садом приглядывать. Умельцем-виноделом был мой хороший друг, Гиллинг. Давно это было… так давно, что память о нем стала призрачной, в скором времени и вовсе исчезнет. Останется лишь его чудесное вино. И мой сад, конечно.»

«А что случилось с твоим народом?» – осмелился спросить я, дождавшись, пока Вафтруднир вольет в себя приличное количество содержимого бутыли, а в глазах его замелькает пьяный дурман.

Каменный верзила не спешил отвечать. Он приложился еще несколько раз к своему питью, утер рукой бороду, по которой ручьями стекало отборнейшее вино, затем прикончил остатки телятины, уже после этого, ковыряясь бедренной костью в зубах, удовлетворил мое любопытство.

«Мы были счастливы здесь, в горах, вдали от мира людей и ваших бесчисленных скандалов, войн. Прибыв издалека тысячу лет назад, мои предки дали слово, что не возжелают власти над миром людей и не станут вмешиваться в вашу судьбу. Они отстроили этот прекрасный замок и принялись мирно жить. А наше существование, согласно клятве, оставалось тайной для внешнего мира. Мой отец, Бергельмир, будучи одним из величайших правителей гигантов, мудро правил нашим народом на протяжении многих столетий.»

Вафтруднир разломил кость между пальцами и швырнул прочь. Она пролетела все плато и устремилась в ельник, где устроила немалый переполох среди лесных птиц.

«Как известно, даже розы не могут цвести круглый год. Вот и в нашем небольшом королевстве разбушевалась проказа. Нет, не бойся, маленький путник, не мор. Лишь игра слов, чтобы обозначить измену. Гейрред, потомок королей древности, и потому считавший себя в полной мере равным им, вознамерился поработить мир людей и поставить себя над ними богом, не иначе. Слукавлю я, если скажу, что сам в молодости не грешил такими помыслами. Одно время даже горячо доказывал отцу здравость идей Гейрреда, что мы созданы править и быть много выше того положения, что занимаем теперь. На что отец мой, будучи гигантом мудрым и рассудительным, не стал наказывать мою горячность, а лишь напомнил, за что мы были изгнаны из родных мест. С того самого времени я осознал свою глупость, даже попытался вразумить Гейрреда, который к тому моменту уже обзавелся группой преданных ему единомышленников. Мне не удалось внушить ему губительность его идей. Потому отец мой принял единственное верное и справедливое в том положении решение. Гейрред был взят под стражу и предан суду. Однако вердикт отца был… спорным на мой взгляд. Гейрред и его приспешники должны были быть казнены, как и следует поступать с изменниками и предателями. Наш король же, убежденный в том, что нельзя губить жизнь гиганта, даже если он мятежник, приговорил Гейрреда с соратниками к навечному изгнанию в черных горах. Они не имели права вернуться в королевство, им также запрещалось выходить в мир людей. Любое из указанных действий в их случае, по приказу короля, каралось бы казнью. Отец, видимо, забыл, что предавший единожды не живет и дня без помыслов о новом предательстве. Особенно опасен мятежник, познавший вкус свободы, власти, воля которого закалилась многими годами изгнания. тем временем наш народ оставался верен себе, трудился на благо королевства и хранил существование великанов в тайне. У нас было 90 лет мира и процветания, пока Гейрред не вернулся в родные чертоги, чтобы свершить свою месть.»