Клады великой Сибири

Но на этот раз метание торпед не достигло своей цели, так как две из них упали в воду, а третья лишь слабо зацепила борт, сорвала одно бортовое орудие и слегка повредила шканцы.

– Торпед остается всего шесть! – предупредил Бромберг. – Если мы будем разбрасывать их зря, то в нужную минуту можем остаться без торпед.

– К сожалению, приходится согласиться с вами, – ответил Верлов. – Ну, если не торпедами, так попробуем перейти на мины. Только на эту второразрядную дрянь не стоит тратить снарядов! Гайда в Нагасаки, пока путь там еще свободен! Там мы найдем богатую добычу, и, если я сумею пустить ко дну хотя бы еще пяток лучших японских судов, я буду спокоен.

– Итак, вперед? На Нагасаки? – спросил Бромберг.

– Валяйте туда. Не доходя миль сорока, выберете момент, когда море будет свободно, и опуститесь под воду! А пока что поставьте аппарат и узнайте новости от Николая Саввича.

– Сейчас я сама сделаю это, – ответила Вера.

Она принесла аппарат, наставила шкалу на условленное деление и стала телеграфировать.

Скоро Суравин отозвался.

Он протелеграфировал, что во Владивостоке среди японцев с каждым часом паника все растет и растет.

Из Японии приходят отчаянные телеграммы, народ бушует, и полная революция угрожает правительству.

Все теряют головы, решительно не знают, что делать, а в Японии спешно минируют входы в гавани и проливы.

В Йокогаме вспыхнул среди матросов бунт и дело дошло до кровопролитной схватки.

Слушая эти новости, Верлов и Бромберг гордо посмеивались себе под ус, и каждая фраза Суравина вливала новое веселье в их сердца.

Суравин сообщил, кроме того, что на бирже страшно пали японские ценности, что японская казна пустеет с каждым днем и правительство сильно озабочено денежным вопросом, так как Франция, Англия и Америка наотрез отказали Японии в займе до тех пор, пока она не уничтожит своего врага и вообще не выяснится, кто этот враг, враг ли он одной лишь Японии и долго ли и до каких размеров будет преследовать ее. Верлов и Бромберг ликовали, слушая эти вести, глаза их горели гордым огнем победителей.

– Вперед! О, какое счастье, когда человек овладеет океаном и воздухом! Как много может сделать он, какими смешными и бессильными кажутся тогда ему все эти грозные броненосцы, с которыми он может обращаться как со щепками! – говорил Верлов.

– Мы – цари воздуха и океанов! – воскликнул гордо Бромберг. – И наше царство так велико, как ни одно другое.

– Итак, вперед!

– Вперед!

XXX

В Нагасаки, как и во всей Японии, шел дым коромыслом.

Не зная, как защититься от страшного врага, японское правительство решило принять самые отчаянные меры, рискнув торговыми интересами страны.

Оно приказало закрыть минами входы во все гавани и проливы и тем оберечь хоть свой военный флот. А так как коммерческие суда всех наций еще стояли в гаванях, то им предложено было в трехдневный срок выйти из гаваней или оставаться в них на неизвестное время, пока какое-нибудь чудо не поможет Японии избавиться от врага, так беспощадно и упорно истреблявшего японские военные корабли.

Благодаря этому коммерческие суда лихорадочно спешили поскорее разгрузиться, взять грузы из Японии и убираться подобру-поздорову восвояси.

Когда «Владыка», пролетев мимо острова Ниппон, остановился против пролива, отделяющего этот остров от острова Киу-Сиу, было солнечное утро.

Берега Японии ярко горели свежей зеленью, а голубое море нежилось и искрилось под горячими лучами солнца.

Выбрав удобный момент, Бромберг спустился на воду, определил курс и, уведя всех в каюту, опустился с кораблем под воду.

Полным ходом подошел он к Нагасакской бухте, великолепно защищенной от морского волнения, и стал ждать, выставив на поверхность лишь верхнюю часть наблюдательной трубки.

Часа два спустя со стороны моря к бухте подошел японский миноносец.

При его появлении Бромберг опустился вглубь, выждал некоторое время и снова поднялся для наблюдения.

Миноносец уже опередил их и теперь входил в бухту.

Снова опустившись вниз, Бромберг догнал миноносец и пошел следом за ним, под самой его кормой, наблюдая за ним через переднее окно и не отставая от него ни на шаг.

Так прошли они в самую глубь бухты, и Верлов снова приказал подняться вверх для наблюдений.

Глядя в наблюдательную трубку, он теперь прекрасно видел всю Нагасакскую бухту и город.

Чистенький и аккуратный, он живописно раскинулся по склонам береговых возвышенностей, кипя лихорадочной жизнью.

По другую сторону бухты виднелись доки и стояло несколько военных судов, два броненосца стояли, кроме того, посреди бухты, а вправо от доков зеленели берега полуострова Инаса, любимого места русских флотских офицеров, где помещались две русские гостиницы, которые держали две японки – Ои-сан и Омацу-сан.

Опытным взором Верлов сразу заметил, что десятка два минных катеров снуют около входа в бухту и спешно устанавливают мины.

– Дело дрянь! – проворчал он.

– В чем дело? – спросил Бромберг.

– А то, что коммерческие суда почти все уже выбрались из гавани и к вечеру выход отсюда будет совершенно закрыт.

– В таком случае не лучше ли нам выбраться отсюда сейчас? – спросила Вера.