Кланы альфанской луны

– Строу, – живо предложила Аннет, – готовьте свое орудие, которым вы только что хвастались. Вам, манам, будет позволено возглавить операцию и вернуть Гандитаун. Ваша воинственность тут как раз кстати. А вы, Габриэль, поможете все организовать.

Теперь, когда все было решено, Аннет казалась совершенно спокойной.

– Мистер Строу, – мягко обратилась к нему Ингред Хибблер, – стоит отметить, что если война будет вестись вблизи Гандитауна и в нем самом, то ущерба для других поселений не будет. Вы это учитываете?

– Вот представьте – в Гандитауне драка, – протянул Строу, – и месиво будет по пояс в… Даймонд, Симион, нам понадобятся все святые шизы и гебы, все провидцы, чудотворцы и псионики, которых мы только сможем найти. Ваши кланы предоставят такую возможность? Мы наймем их.

– Думаю, да, – ответил Даймонд.

Симион кивнул.

– Благодаря чудо-оружию Да Винчи-Хайтс, благодаря талантам шизов и гебов, – сказала Аннет, – мы должны быть в состоянии оказать нечто большее, чем просто сопротивление.

– Если мы узнаем полные имена захватчиков, – подхватила мисс Хибблер, – то сможем составить нумерологические карты и выявить их слабые места. А если у нас будут и даты их рождения…

– Мне видится, – перебила ее Аннет, – что оружие манов, организаторские способности паров в сочетании с даром предвидения шизов и гебов – это гораздо полезнее.

– Спасибо вам, – сказал Джейкоб Симион, – за то, что не бросили Гандитаун.

Он признательно посмотрел на Бэйнса, и тот впервые за месяцы, возможно, даже годы, почувствовал, что его защитные барьеры рушатся. Он наслаждался – пусть и ненадолго – чувством расслабления, близким к эйфории. Появился человек, не собирающийся нанести ему вреда. И даже если этот кто-то – всего лишь геб, это все равно значило многое.

Бэйнс вспомнил о детстве. До того, как он принял решение стать паром.

7

Доктор Мэри Риттерсдорф прогуливалась по заваленной мусором центральной улице Гандитауна.

– Я в жизни ничего подобного не видела, – бормотала она в изумлении. – Клинический случай! Безумие! Полагаю, все эти люди страдают гебефренией. Ужасно! Столько грязи!

Что-то внутри Мэри велело ей покинуть это место, навсегда убраться восвояси. Вернуться на Терру, продолжать консультации по вопросам семьи и брака и забыть, что она когда-либо видела это все.

Мысль о том, чтобы начать с этими людьми курс психотерапии, заставила ее содрогнуться. Увы, тут не помогут ни медикаментозная терапия, ни электрошок. Перед ней была последняя стадия психического заболевания, точка невозврата.

Стоявший рядом молодой агент ЦРУ Дэниел Мэйджбум спросил:

– Значит, по-вашему, тут у всех гебефрения? Я могу доложить об этом официально?

Взяв Мэри под руку, Дэниел помог ей перешагнуть через останки какого-то крупного животного, чьи ребра в лучах полуденного солнца напоминали зубцы огромной изогнутой вилки.

– Да, это очевидно. Вы видели дохлых крыс, валявшихся у двери той лачуги? Меня тошнит. Желудок наизнанку выворачивает! Сейчас так уже никто не живет. Даже в Индии и Китае такого не увидишь. Мы словно вернулись на четыре тысячи лет назад, именно так, должно быть, жили синантропы и неандертальцы. Только без ржавых тракторов и прочей техники.

– Мы можем выпить, – предложил Мэйджбум. – На корабле есть выпивка.

– Выпивка мне не поможет, – уныло заметила Мэри. – Знаете, что мне напоминает это богом забытое место? Дрянную старую квартирку, в которую переехал мой муж, когда мы расстались.

Мэйджбум вздрогнул и моргнул.

– Да, я замужем, – в подтверждение своих слов добавила Мэри. – Я ведь вам уже говорила.

Реакция Мэйджбума удивила ее, во время полета она свободно обсуждала с ним свои семейные проблемы. Дэниел – хороший слушатель, решила Мэри.

– Я не могу поверить в ваши слова. Сравнение неточное, – сказал агент и пристально посмотрел на нее. – Здесь налицо симптомы группового психоза, а ваш муж никогда не жил в таких условиях, у него не было психического расстройства.

– Откуда вы знаете? – запинаясь, спросила Мэри. – Вы с ним никогда не встречались. Чак был и все еще остается болен. Я знаю, что говорю, у него есть скрытая склонность к гебефрении. Он всегда уклонялся от социальной ответственности и супружеского долга. Я рассказывала вам обо всех моих попытках заставить его искать работу, которая гарантировала бы разумную оплату.

Конечно, Мэйджбум и сам работал в ЦРУ, Мэри вряд ли могла рассчитывать на его сочувствие по этому поводу. Пожалуй, лучше было бы оставить эту тему. Все вокруг и так выглядело весьма удручающе. Мэри не хотелось вновь вспоминать жизнь с Чаком.

По обе стороны от нее гебы – так они себя называли, коверкая точный медицинский термин «гебефреники» – глазели на них с глупым выражением лиц, то и дело бессмысленно ухмылялись, не испытывая при этом даже подобия любопытства. В нескольких метрах впереди показалась белая коза. Мэри и Дэниел настороженно остановились, ни один из них ни разу в жизни не встречал коз. Животное прошло мимо.