Кланы в постсоветской Центральной Азии

Исторически сложившийся механизм формирования клановых лидеров не предполагал пожизненности или наследственности этого статуса, хотя при этом родовое происхождение имеет принципиальное значение. Автор «Истории монгольских завоеваний» Джон Сондерс так описывает его: «Ни одно кочевое племя не основано на системе полного равенства. Военнопленные всегда порабощались, а сильные и предприимчивые люди со временем становились лидерами, руководителями наемного и рабского труда. Но разница между аристократом и простолюдином, или, как говорили монголы, между черной и белой костью, никогда не имела экономической подоплеки. Принадлежность к правящему классу нойонов (гражданский или военный вождь, светский правитель, командир) зависела от военного опыта и доблести, так же как от происхождения. То, что пастухи занимали на социальной лестнице более низкую ступеньку, чем коневоды, не доказано. Тот факт, что племенные пастбища были общественной, а не личной собственностью, не подразумевает систему примитивного социализма. Частная собственность в виде лошадей и овец могла накапливаться вождями, и это никого не возмущало. Такие вожди могли возвышаться, и за ними шли люди до тех пор, пока они доказывали свою способность вести племя на войну и к добыче»[246]. Очень важный момент, который отметил Дж. Сондерс: богатство вождей не только не вызывало у общинников отторжения, но, напротив, вселяло в них уверенность в будущности и стабильности клана, возглавляемого ими.

И сегодня клановая иерархия выстраивается вокруг центра социальной силы (богатства) и потому динамично трансформируется, повторяя взлеты и падения ее «вождей».

Кланы, даже возглавляемые высоко статусными персонами, подвижны, точнее сказать, подвержены изменению своей конфигурации в связи с трансформациями происходящего с центрами их консолидации.

Так, Дарига Назарбаева (дочь Елбасы), бывший спикер сената Казахстана, игравшая роль самостоятельного центра клановой консолидации, в силу ряда обстоятельств была вынуждена войти в альянс с представителями других родоплеменных объединений – Кайратом Шарипбаевым и Кайратом Боранбаевым[247]. Новейшие преобразования в семейном клане первого президента свидетельствуют о том, что, возглавляя далеко не самую крупную Нефтегазовую компанию «Казтрансгаз», Кайрат Шарипбаев смог противопоставить свои амбиции могущественному среднему зятю первого президента Тимуру Кулибаеву, что говорит, во-первых, о подвижках в «большой семье» и, во-вторых, о формировании «элитного альянса» нового клана[248].

По словам казахского политолога Мерхата Шарипжана, в 2000-е годы сам Елбасы, больше доверяя Владимиру Киму и Александру Машкевичу, чем близким родственникам (в том числе Р. Алиеву и Т. Кулибаеву), возглавлял сразу два клановых объединения: собственно семьи и клана, именуемого «евразийским»[249].

Серьезные «тектонические» сдвиги в страте высшего эшелона клановой иерархии намечаются в связи с курсом Л.Ж. Токаева, названным с легкой руки журналистов «новой экономической политикой»[250]. На встрече с представителями крупного казахстанского бизнеса (самыми богатыми людьми страны) 21 января 2022 г. президент заявил: «Международные эксперты, в частности KPMG, утверждают, что всего 162 человека владеют половиной благосостояния Казахстана, в то время как у половины населения ежемесячный доход не превышает 5 тыс. тенге. Это $110 в месяц. На такие деньги, разумеется, прожить практически невозможно. При этом, каким бы высоким ни был экономический рост страны, бизнес богатеет, а народ остается бедным. В структуре национального дохода Казахстана в 2020 г. самую высокую долю заняла прибыль бизнеса – 61,5 %, доля налогов составила 7,3 %. Таким образом, основными выгодополучателями от экономического роста страны являются ограниченные элитные группы…».

Недопустимо «сосредоточение огромного количества бизнеса в одних руках, что чревато общественной депрессией и неверием в свое государство. Именно огромная разница в доходах, достигшая недопустимых размеров, сыграла роль зажженной спички и пороховой бочки…».

«Главное, что необходимо помнить всем, – интерес государства для меня выше отношений». «В конце концов, мы должны стать современным государством. А что такое современное государство? Это закон. В основе закона – порядок в стране, и это – обязанность государства».

Динамичность клановой организации Центральной Азии, помимо прочего, обусловлена попыткой центральной власти социализироваться под натиском нарастающего общественного движения. В связи с активизацией протестного движения эксперты обращаются к метафоре «проснувшаяся Центральная Азия». Конечно, эти попытки в пяти республиках постсоветской Средней Азии разнятся по результативности и направленности. Однако так или иначе заметны движения центральной власти в сторону выработки адекватного механизма диалога с обществом.