Классическая драма Востока

Канва.Дитя мое, да не будет помехи благочестивым занятиям.

Шакунтала(снова обнимая отца). Отец, не тоскуй обо мне. Ты и так изнурен своим подвижничеством.

Канва

(вздыхая)

Ты говоришь: с разлукой примирись…
Но только я взгляну на дикий рис,
На зерна для зверушек и для пташек,
Тобой рассыпанные там и тут, —
Они теперь, наверно, прорастут, —
Как станет мой удел угрюм и тяжек.
Иди. Да сопутствует тебе бог-создатель.

Шакунтала и ее спутники уходят.

Подруги(глядя вслед Шакунтале). Увы, она уже скрылась за деревьями.

Канва.Анасуйа и Приямвада! Ушла ваша сотоварка по жизни в святой обители. Сдержите свое горе и ступайте за мной.

Обе подруги.Отец, как мы войдем теперь в священную рощу? Без Шакунталы она кажется нам пустой.

Канва.Потому что вы смотрите на рощу глазами, полными любви к Шакунтале. (Идет, погруженный в размышления.)А я, отправив Шанкуталу к мужу, снова обрел душевную ясность.

Правильно сказано: "Дочь — достоянье другого".

К мужу отправил я ту, что растил и берег,

И преисполнилось сердце покоя благого:

Отдал я то, что мне дали когда-то в залог.

Все уходят.

Конец четвертого действия.

Действие пятое

Появляются царь, шут, слуги.

Матхавья(прислушиваясь). Обратите внимание, государь, какие стройные звуки доносятся из зала. Они сопровождают нежное и чистое пение госпожи Хансападики, которая упражняется в искусстве сочинения музыки.

Душьянта.Помолчи, дай послушать.

Песня за сценой:

Медолюбивая пчела,
Ты с манговым цветком лобзалась,
А ныне лотос избрала:
Ты вероломной оказалась.
Скажи, — ты помнишь о цветке,
Который вянет вдалеке?

Душьянта.Что за песня? В ней столько страсти!

Матхавья.Вы поняли, государь, тайный смысл песни?

Душьянта(усмехнувшись). Когда-то я любил эту женщину. Теперь она упрекает меня за то, что я люблю царицу Васумати. Пойди, скажи, приятель, госпоже Хансападике, что я принимаю ее упрек.

Матхавья.Как прикажет государь. (Встает.)Однако, повелитель мой, когда ее слуги примутся колотить меня, сдавив мне виски, у меня останется надежд на спасение не больше, чем у того отшельника, который, уйдя от страстей мирских, попал в горячив объятия апсары.

Душьянта.Иди. И говори с ней не как деревенщина, а как искушенный горожанин.

Матхавья.У меня нет другого выхода. (Уходит.)

Душьянта(в сторону). В самом деле, почему я испытал столь сильное томление, когда постиг смысл песни? Разве я разлучен с любимой? Но бывает и так:

Увидев прекрасное, чудный услышав напев,
Порой загрустит и счастливец, душой оробев:
Каких-то друзей вспоминает с неясной тоской
И светлые дни, что изведал он в жизни другой.

(Стоит в глубокой задумчивости.)

Появляется Ватайана, глава придворных.

Ватайана.Как я состарился!

Когда я был силен и молод, мне — знак высокой власти —
Вручили тростниковый посох, и я сказал: "О счастье,
Во внутренних покоях царских начну свое служенье!"
Но надо мной не прекращалось дней и ночей круженье,
И вот — я немощный и старый, и смерти жду я скорой,
И стал мне посох царедворца лишь костылем-опорой!

Я знаю, что для царя непреложно исполнение державного долга, но я не отваживаюсь сейчас, когда он только что покинул престол правосудия, доложить ему о прибытии учеников святого отца Канвы и тем самым нарушить его отдых. Однако обязанность — править государством — не позволяет отдыхать. В самом деле:

Мчится неустанно солнца колесница,
Ветер днем и ночью на просторе мчится,
Шеша держит Землю на себе все время, —
Видно, таково же государя бремя!

Хочешь не хочешь, а надо служить свою службу. (Ходит взад и вперед и осматривается.)Вот государь.