Классическая драма Востока

Она размахивает коромыслом
И хочет
Удар обрушить на Ёхэя.
Однако сын
Отскакивает ловко
И с силой вырывает коромысло
У матери,
Из слабых рук ее.

Ёхэй

Ну, если так, мамаша,
Я этим коромыслом
И сам сумею крепко угостить.

Рассказчик

И он безжалостно
Колотит мать!
Но Токубэй
Проворно налетает на Ёхэя.
Один рывок —
И коромысло
Уже в руках отца.
Он бьет им пасынка.
Шесть-семь ударов.
Он не дает Ёхэю
Дыхание перевести.
Как страшен Токубэй!
Его лицо
Пылает гневом. Но потоки слез
Текут из глаз его…

Токубэй. О-о! Кукла из дерева, из глины, если только вдохнуть в нее живую душу, и та была бы человечней тебя! Но ты… ты!.. О, если есть у тебя уши, слушай! Я, Токубэй, я числюсь твоим отцом. Но все еще ты — для меня — сын моего хозяина! Вот почему я пальцем не тронул тебя, не сопротивлялся, когда ты топтал меня ногами. Но когда ты стал бить свою мать… когда ты осмелился поднять руку на нее, носившую тебя в своем чреве… Нет!.. на это я не мог смотреть равнодушно, со стороны…

Я плачу.
Я весь дрожу…
Знай, что не я,
Вот этот Токубэй,
Нанес тебе побои:
Нет, бил тебя покойный твой отец.
Он руки протянул
Оттуда,
Из царства мертвых,
Чтоб нанести моей рукой — удары.
Ты понял это?

Теперь тебе могу я рассказать:

Весь разговор,
Что в дом берем мы молодого зятя
И все наследство отдаем ему,
О, это — только хитрость, лишь уловка.
Замыслили мы припугнуть тебя,
Надеялись, что ты угомонишься,
Одумаешься…
Станет стыдно,
Что так беспутен ты,
Так развращен,
Так бестолков и опрометчив!
И будто в гневе на тебя наследство
Отдать решили мы твоей сестре
И молодому зятю. А по правде
О-Кати отдаем в дом жениха!
Тебя обидеть? Да никто
Не собирался обделить тебя.
Но ты неисправим!

Да! Между нами

В одном из прежних существований
Была, должно быть, родственная связь:
И вот я стал тебе отцом.
И я любил тебя сильнее,
Чем любят собственных детей…
Когда ты в детстве оспой захворал,
Я отказался
От веры предков.
В моей семье усердно почитали
Святое имя Амида…
Но я
Стал возносить
Горячие молитвы
Целителю —
Святителю Нисину[354],
Чтоб ты был исцелен!

Я оставил привычные для меня молитвы и — на время твоей болезни — примкнул к секте священного Лотоса. Я выхаживал тебя, как самый любящий отец. Я взвалил на свои плечи тяжелейший груз, тысячу хлопот, не прибегая к помощи наемных слуг…

А для чего?
Чтобы когда-нибудь
Тебя увидеть
Хозяином большого
Торгового прославленного дела…

Но чем усердней я трудился,

Тем все усердней ты сорил деньгами!

Подумай сам: ты сейчас в самом расцвете молодых сил. Ты ведь должен трудиться, наживать, чтобы стать хозяином большой лавки с фасадом шириной в пять — семь кэнов. Вот к чему должен всей душой стремиться настоящий купец! Но нет, ты был бы рад заполучить жалкую лавчонку… Да уж чего там! И такую ты промотаешь за один месяц!