Какая печальная мысль!Взгляните, во что превратилсяДаже он, этот дикий гусь,Летевший посреди облаков,На самом краю небосвода.
Возле дороги с безудержным плачем искал свою мать малый ребенок. Случившиеся там люди поведали мне, что оба его родителя покинули наш свет
Бедняжку так жаль!Сама на глаза навернуласьНепрошеная слеза.Напрасно зовет ребенокСвою умершую мать.
В думах о том, как люди, впавшие в нищету, умудряются жить на свете
Так создан наш мир.Ты есть, и достаток естьКакой ни на есть.А нет ничего, значит, нет,Свой век протянешь — ни с чем.
Во время наводнения, приключившегося в седьмую луну первого года Кэнрэки
[1810], горестные сетования земледельцев переполнили небеса. И тогда, представ в одиночестве перед Буддой моего домашнего алтаря, я вознес краткую мольбу:В такие временаСтрадания и жалобы народаПревыше всех забот.Божественных драконов осьмерица,
[1811]Останови губительный потоп!
О чувстве сострадания
Пускай бессловесны звери,Бессмысленны, что из того?В душе просыпается жалость,Лишь вспомню, что и они —Родители детям своим.
Я даже не слышал о долговременной болезни одного человека, как вдруг сообщили мне, что он скончался на рассвете, и тогда я сказал:
Нежданная весть,Но стоит ли удивляться?И все же, все же…Какой мимолетный сон —Наша земная жизнь!
Смотрю, как ветер треплет горные розы
О мое сердце,Что делать нам остается?Горные розыУже, увядая, поблекли,И подымается буря.
Мрак
В глубокой тьме,Черной, как ягоды тута,Скрыты грядойВосьмиярусных облаков,Кричат перелетные гуси.
Размышляя о своей греховности
Только искры одниПереполнили бездну неба…Пламенеющий ад —Нет для грешных другой дороги.Как это вымолвить страшно!
Стихи, сочиненные мною, когда я увидел на берегу множество огней
Неужели всегдаНа это глядеть так грустно?Там, где у моря стоятТростниковые шалаши рыбаков,Разгорелись огни солеварен.
* * *
Лишь я одинЕе называю любимой!К ней волны бегут.Венчает чело горыСнег, летящий с небес.