Классические мифы Греции и Рима

Не смея доверить таблички с ответами никому другому, царь отправил в Грецию, через незнакомые в те времена земли и того менее знакомые моря, двоих своих сыновей. То были Тит и Аррунт. В спутники им был дан Луций Юний Брут, сын царской сестры Тарквинии, юноша, что под личиной простоватого парня скрывал природный ум. В свое время, услыхав, что виднейшие граждане, и среди них его брат, убиты дядей, он решил: пусть его нрав ничем царя не страшит, имущество – не соблазняет; презираемый – в безопасности, когда в праве нету защиты. С твердо обдуманным намереньем он стал изображать дурачка, предоставляя распоряжаться собой и своим имуществом царскому произволу, и даже принял прозвище Брута – «Тупицы», чтобы под прикрытием этого прозвища сильный духом освободитель римского народа смог выжидать своего времени. Тарквинии взяли его тогда с собой в Дельфы скорее в роли посмешища, чем товарища. Брут также хотел испросить совета у оракула и для того тайком нес в дар Аполлону золотой жезл, скрытый внутри полого рогового – на который бы никто не позарился.

Когда юноши добрались до цели и исполнили отцовское поручение, им страстно захотелось выспросить у оракула, к кому же из них перейдет Римское царство. И тут, говорит преданье, из глубины расселины прозвучало:

– Верховную власть в Риме, о юноши, будет иметь тот из вас, кто первым поцелует мать.

Чтобы оставшийся в Риме Секст, не проведал об ответе и не заполучил власти, юные Тарквинии условились хранить строжайшую тайну, а между собой предоставили решить жребию, кто из них, вернувшись, первым даст матери свой поцелуй.

Брут же, который рассудил, что пифийский глас имеет иное значение, припал, будто бы оступившись, губами к земле – ведь она общая мать всем смертным.

После того они возвратились в Рим, где шла усердная подготовка к очередной войне – на этот раз против рутулов.

Населявшие город Ардеи рутулы были в тех краях и по тем временам самым богатым народом. Их богатство и стало причиной войны: Тарквиний очень хотел поправить собственные дела – ибо дорогостоящие общественные работы истощили казну – и смягчить военной добычей недовольство своих соотечественников, и так ненавидели его за всегдашнюю гордыню, а тут еще стали роптать, что царь слишком долго держит их на ремесленных и рабских работах.

Вначале попробовали взять Ардею приступом, но безуспешно. Тогда, обвели город укреплениями и приступили к осаде.

15. Покушение на Лукрецию. Изгнание Тарквиния

Вскоре осада всем прискучила, царские сынки проводили время в пирушках и попойках, ежедневно один из командиров давал обед для остальных в своем шатре. Однажды, когда они кутили у Секста Тарквиния, там же обедал и Тарквиний Коллатин, сын Эгерия, разговор зашел о женах и каждый стал сверх меры хвалить свою. Тогда в пылу спора Коллатин и говорит: к чему, мол, слова – всего ведь несколько часов, и можно убедиться, сколь выше прочих его Лукреция.

– Отчего же нам надо ждать, если мы можем сейчас же вскочить на коней и своими глазами посмотреть, какова у кого жена? Неожиданно нагрянувший муж сразу покажет всем чья женщина и чего стоит.

Подогретые вином, все в ответ закричали: «Едем!» – и во весь опор унеслись в Рим. Прискакали они туда и тут же направились к женам то одного из них, то другого. Царские невестки проводили время на пирушках с подружками, где обменивались сплетнями и демонстрировали друг дружке наряды и драгоценности. Совсем не похожа на них была жена Коллатина. которую они застали уже поздно ночью за прядением шерсти. Она сидела посреди покоя в кругу служанок. таким образом в этом состязании первенство осталось за Лукрецией.

Приехавшие муж и Тарквинии нашли в доме радушный прием: победивший супруг пригласил продолжить гулянку у него в доме. В этот миг Секста Тарквиния охватило грязное желание обесчестить добродетельную Лукрецию. Однако, затаив это желание, он повелел все пока возвратиться в лагерь.

Спустя несколько дней втайне от Коллатина Секст Тарквиний с единственным спутником прибыл в город и зашел в дом Коллатина.

В этом доме его приняли как всегда радушно принят; после обеда его проводили в спальню для гостей. Он выждал время, а к полуночи, убедившись, что в доме все спят, он с обнаженным мечом забрался в спальню к спящей Лукреции и, придавив ее грудь левой рукой, сказал:

– Молчи, Лукреция, я Секст Тарквиний, в руке моей меч, ты умрешь, если крикнешь.

Пробудившись, женщина увидела, что помощи ей ни откуда быть не может, а рядом – либо смерть, либо бесчестие. А сынок Тарквиния начал объясняться ей в любви, уговаривать уступить ему, на нее сыпятся мольбы вперемешку с угрозами.

Наконец, увидев, что Лукреция непреклонна и что она не собирается уступать его домогательствам даже под страхом смерти, Секст пригрозил ей позором: пусть даже она умрет, но он и к мертвой ей в постель подбросит труп какого-нибудь прирезанного им домашнего раба – пусть потом говорят, что ее убили за прелюбодейство с рабом. Эта угроза оказалась превыше угрозы смерти, и Лукреция поддалась.