Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

Не менее значим был внутренний конфликт, недовольство литератора тем, что приходится тратить время на канцелярские или строевые занятия (этому способствовало распространение романтических представлений о литераторе-гении, противостоящем пошлой действительности). П. П. Ершов так образно характеризовал эту ситуацию в 1844 г. университетскому товарищу: «Муза и служба – две неугомонные соперницы <…> не могут ужиться и страшно ревнуют друг друга. Муза напоминает о призвании, о первых успехах, об искусительных вызовах приятелей, о таланте, зарытом в землю и пр. и пр., а служба – в полном мундире, в шпаге и в шляпе, официально докладывает о присяге, об обязанности гражданина, о преимуществах оффиции и пр. и пр. Из этого выходит беспрестанная толкотня и стукотня в голове, которая отзывается и в сердце. А г. рассудок <…> убедительно доказывает, что плоды поэзии есть журавль в небе, а плоды службы – синица в руках»213.

Выходом и тут нередко становилась анонимная или псевдонимная публикация. Но и псевдоним не давал гарантий. Приведем пример этого. Кастор Никифорович Лебедев (1812–1876), учившийся на словесном отделении Московского университета, хотел стать историком. Он окончил университет со степенью кандидата, выпустил любопытную книгу по методологии исторической науки «История. Первая часть введения: Идея, содержание и форма истории» (М., 1834) и готовился к сдаче магистерского экзамена. Однако он издал памфлет «О Царе Горохе: когда царствовал государь Царь Горох, где он царствовал, и как Царь Горох перешел в преданиях народов до отдаленного потомства» (М., 1834), в котором был высмеян ряд профессоров Московского университета и несколько известных журналистов. Хотя брошюра была напечатана анонимно, авторство Лебедева стало, видимо, известно в университете, и его под благовидным предлогом не допустили до защиты. Он уехал в Петербург и сделал успешную карьеру (сначала в Военном министерстве, а затем в Министерстве юстиции), дослужившись до чина тайного советника и поста сенатора.

Литературой он продолжал интересоваться: много читал, писал пьесы, прозу, но ничего не печатал. В 1838 г. попытался опубликовать цикл статей «Русские письма», что для него плохо кончилось. Вот что он записал в дневнике: «Вчерась мне возвращены мои Письма <…> от статс-секретаря Максима Брискорна (директора канцелярии Военного министерства, где служил тогда Лебедев. – А. Р.). <…> Брискорн хотел доложить графу (А. И. Чернышеву, военному министру. – А. Р.), что он автора сих писем не считает полезным для службы, как чиновника занимающегося отвлеченными предметами. Сочинение может быть издано, но в случае каких бы то ни было замечаний вся ответственность должна упадать лично на автора и министр не может дать своего согласия на их напечатание <…>. Пусть же мои Письма остаются до времени под спудом»214.

В первой половине XIX в. дворяне, которые по тем или иным причинам должны были служить, но в то же время хотели заниматься литературой, стремились найти службу такого рода, которая позволяла бы совместить эти занятия. Служба в подобных «нишах» обеспечивала временем и возможностями для занятий литературой и в то же время снабжала средствами к жизни, а также, что было чрезвычайно важно, продвигала по лестнице чинов, давая в итоге сравнительно высокий статус в обществе.

Прежде всего следует назвать преподавание литературы в средних и высших учебных заведениях. Типичным тут является случай П. П. Ершова. Еще в студенческие годы он выпустил сказку «Конек-горбунок» (1834), которая получила широкую известность. Окончив Петербургский университет, он в 1836 г. вернулся на родину, в Тобольск и в дальнейшем служил там в гимназии: вначале учителем русского языка и словесности, затем инспектором и, в последние годы службы (по 1862 г.), – директором. Одновременно печатался в столичных журналах: «Библиотеке для чтения», «Современнике» и других изданиях. Кроме него, среди литераторов, совмещавших преподавание словесности с литературными занятиями, в этот период можно назвать: И. И. Введенского, Н. Ф. Грамматина, Е. П. Гребенку, П. В. Ефебовского, Н. И. Иваницкого, К. П. Зеленецкого, Н. Ф. Кошанского, В. И. Красова, И. Я. Кронеберга, И. Г. Кулжинского, С. М. Любецкого, М. А. Максимовича, А. Ф. Мерзлякова, Н. И. Надеждина, А. В. Никитенко, В. М. Перевощикова, П. А. Плетнева, С. П. Шевырева и др. Разумеется, преподавание словесности было ближе к литературе, чем канцелярская служба, но и тут нередко возникали противоречия (о чем свидетельствуют процитированные выше слова Ершова).

Драматурги нередко заведовали репертуаром в императорских театрах или возглавляли их (А. Н. Грузинцев, М. Н. Загоскин, Р. М. Зотов, Ф. Ф. Кокошкин, Н. С. Краснопольский, Н. И. Куликов, А. А. Шаховской и др.). Подобная служба позволяла, помимо получения чинов и денежного содержания, без проблем продвигать на сцену свои пьесы.