«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

Если бы процент на деньги не служил общей точкой опоры и мерой при обмене всякого рода первоначальных доходных статей, то для последних не могло бы образоваться никаких общих рациональных цен, годных на все времена. То, что существует непосредственно, всегда есть только доходы, имеющие место для известных промежутков времени. Денежная же сумма самое общее выражение и наиболее ясный пример основной ценности, которая приносит доход и которая остается существовать, пока воспроизводит сама себя. Таким образом, процент служит регулятором всяких цен при капитализировании продолжительное время существующих естественных и культурных угодий. Обыкновенно надо жаловаться не на высоту процента, а скорее на его ненадлежащую, несправедливую низкость. Он – результат самых различных исторических и современных отношений и потому включает в себя и справедливость, и несправедливость. Так как по отношению к деньгам мировая конкуренция не может быть ограничена и нарушена в той же мере, как по отношению к людям и вещам, то и процентные нормы вообще получились более соразмерными, чем другие специально-деловые установления цен, если не считать, конечно, чисто личных злоупотреблений и ростовщичества. Преобладающая, только при особых обстоятельствах прерываемая противоположными случайными факторами тенденция процентной нормы к понижению не может, конечно, продолжаться вечно и должна иметь границу; но она все-таки показывает, что даже насильственные традиции, существовавшие до сих пор, не могут помешать известной мере хозяйственного уравнения. И под конец цены за пользование деньгами должны прийти к известного рода приблизительному равновесию, коль скоро не будет более в состоянии удержаться одностороннее давление на заимодавца, присущее нынешнему финансовому праву или, лучше сказать, нынешнему финансовому бесправию.

11. Часто трудно объяснимые, вследствие своей высоты, виды прибыли на капитал в более специальном смысле слова, иначе сказать, формы большей частью с риском связанной прибыли от употребления в дело самых разнообразных хозяйственных средств произошли при взаимодействии многих исторических и современных обстоятельств, в которых рядом с правом воплощено много всякого бесправия. Поэтому, вместо того чтобы ополчаться против категории прибыли на капитал как таковой, мы достигнем критической точки зрения, если только обнаружим ясно причины неправильно и несправедливо установленных оценок различных ценностей. Эти причины имеются во всем, чем хозяйственно и политически наносится вред свободе личности и конкуренции, разумеется, за исключением случаев, где несправедливое или даже преступное поведение действительно заставляет ставить им преграды.

Вместо того чтобы бороться с анормальностями прибыли только в отдельных её формах, следовало бы раз и навсегда ясно понять, что в обществе, отягощенном однажды созданными традициями прошлого главнейшие и наиболее трудно устранимые ненормальности в отношениях ценностей коренятся не в той или иной категории доходов, но обусловливаются более глубоко лежащими причинами. Магнатское землевладение можно вполне хорошо разглядеть на основании нашего анализа. Гораздо труднее раскрыть причины непомерных и вздутых накоплений капитала. По отношению к ним можно сказать только, что хищничество и игра случая не могли остаться в одной лишь сфере собственно вооруженной силы. Капитал как оружие также может быть употреблен на добро и на зло. При бывших до сих пор условиях он был в состоянии, опираясь на прочие акты насилия, вести свои собственные хозяйственные войны внутри стран и на всех мировых рынках.

Что же представляют собой дурные средства, пускаемые в ход предпринимателями, с целью увеличения прибыли на капитал, как не злоупотребление совершенно справедливой хозяйственной категорией в дурных, если не в преступных даже целях?! Поэтому вред заключается не в общей хозяйственной категории, но в несправедливости, в нее вложенной. С ней происходит то же, что с собственностью и вообще со всякой личной формой распоряжения какими-либо вещами. Виновны не эти законные формы распоряжения вещами и соответствующие им хозяйственные категории, но лишь злоупотребление и уродливости, которыми они извращаются. Дело идет о том истинном и справедливом, чем наполнены формы; где дух несправедлив, там мало помогут и самые лучшие формы.