«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав

Однако, имея в виду нашу указанную выше серьезную перспективу, нужно ответить еще на одно возражение. Что будут делать после уничтожения проституции, посещающие проституток мужчины? Не внесут ли они разложение в солидные области при недостатке удобных случаев к привычному поведению? Мы думаем, что часть из них приобретет действительно лучшие привычки; другая часть попытается пойти напролом, но при всяком действительно твердом отпоре потерпит позорное поражение. Другие возможности немного значат. Более тонкая жизнь полусвета, сравнительно дорогая, доступна ведь лишь немногим! Против последней формы, кстати заметить, можно сделать что-нибудь только путем нравственного влияния, ибо уголовный закон и полиция, даже вообще всякие формы внешнего принуждения здесь, по природе дела, неприложимы. Уголовное законодательство имеет свои границы; оно должно охранять право, и если бы проституция не имела на мужской стороне активного нарушения права, т. е. злоупотребления женщиной, то было бы трудно приступить к этому позорному явлению законодательным и юридическим порядком. Мы вообще стоим за расширение и усиление наказаний, и тот, кто в уничтожении проституции чует слишком много опасности для приличных женщин, может успокоить себя тем, что в крайнем случае за сексуальные проступки и преступления могут быть наложены сильно действующие наказания.

6. Где хорошие нравы имели бы силу, там можно было бы отказаться от указанного выше расширения сферы уголовного права. Но вещи, от которых нелегко отказываются, отнюдь не могут быть достаточно охранены исключительно моралью. Кроме того, ход развития совершается не от преобладающего внешнего права к чисто нравственным гарантиям, а наоборот, от преобладающей нравственности к ясно выраженному праву. Идеал поведения, конечно, лежит в области нравственной мощи, ибо это – прогресс, если простая мораль и боязнь нравственного осуждения достаточны, чтобы внушить стремление к хорошему поведению. Но при всяких условиях надо ожидать исключений, и уже на этом только основании положение о наказаниях, где нужно, должно не только остаться, но и достаточно отвечать правовой потребности в каждом отдельном случае.

При нынешнем положении дел право полов есть одна из наиболее пренебрегаемых, даже частью прямо заброшенных областей. Ввиду разложения нравов здесь уместно не устранение, но усиление внешних наказаний. Законодательство о разводе свелось к смехотворным пустякам, а шаблонно-одинаковое отношение к случаям женской и мужской неверности есть, кроме того, признак тупости и упадка. Браки стали уже потому менее многочисленными, что общая расслабленность сделала брак менее надежным. Однако все это относится к области нравственного разложения, с которым и связано исчезновение правовых установлений. Если кто-нибудь пожелает сделать попытку к спасению, то, кроме духовного освежения морали, ему останется еще усилить наказания. Так как область религии пришла, как и следовало тому быть, в разрушение, то нравственность, которая была сплавлена неестественно с суеверием, должна быть установлена на своих собственных основаниях. Последние перспективы, конечно, и здесь не будут отсутствовать; но они будут ставить на вид только то, что можно знать, что действительно приемлемо.

Кроме уменьшения количества браков, под вопросом стоит и их запаздывание. Последнее у низших слоев населения до сих пор было менее важно. В среднем и высшем слоях оно основывается на двоякого рода роскоши. Во-первых, мужчины слишком задерживаются на различных стадиях своей профессии, и проходит слишком много времени, пока достигается самостоятельность. Во-вторых, на стороне женщин оказывается решительный недочет в способности к самостоятельному ведению хозяйства. Таким образом, в обоих случаях вина лежит на неумелом и роскошествующем распоряжении областью разделения труда. Какими только предварительными условиями ни отягощены профессии, и сколько бесполезной сложности и вредного перегружения введено в дело приобретения знаний! Упрощение жизни во всех её разветвлениях принесло бы с собой также и устранение ненужного хлама, взваливание которого на плечи учащихся стало уже правилом и служит лишь интересам тех, кто, в качестве учащих, роются в этом хламе и торгуют им. В интеллектуальных профессиях уже по непомерной специализации, по бесполезному увеличению в объеме учебников и по мучительскому расширению учебных курсов можно видеть, на каком ложном пути находится дело с профессиональным трудом и с его отягощением. Уже в подготовительных школах начинается это безобразие, и вредная роскошь выдается за прогресс, тогда как фактически она лишь погружена в хаос излишеств.