Клаудиа, или Дети Испании

— В чем дело?! Блаженная пташка в золотой клетке совсем ничего не знает!

— Но что я должна знать, Перикито? Да говори ты понятнее, — пытливо вглядываясь в горящие темным огнем глаза, потребовала Клаудиа.

— Что ты должна знать? А то, что вся Испания вот уже полтора месяца умывается кровью! Что королем у нас отныне не кто иной, как Хосеф Бонапарт! Что в Астурии и Галисии восстания! Что повсюду создаются хунты! Что французы осадили Сарагосу и уже разрушили своими пушками…

— Как?! Что ты говоришь, Педро!

— А вот так! Разрушили монастырь Санта Энграсиа. И теперь…

— Подожди. Откуда ты все это знаешь? Ах, да, прости… — Клаудиа вдруг вспомнила о его многочисленных продолжительных отлучках. — Так вот почему ты так часто пропадал куда-то. Ты что, участвовал в стычках?

— «Стычках»! Это настоящие сражения! Но… к сожалению, пока еще нет, — уже спокойнее ответил юноша. — Но я не собираюсь здесь отсиживаться.

— А дон Гаспаро…

— А дон Гаспаро может и дальше продолжать жить в свое удовольствие.

— Как ты можешь…Как ты смеешь говорить так, Педро?!

— А вот так и смею, плевать мне на все правила хорошего тона! Пока мы тут сидим, эти безбожники возьмут Сарагосу, и надругаются… В общем, я все равно собирался поговорить с тобой об этом. Правда, разговор наш будет недолгим: просто передай дону Гаспаро, что я ушел… в Сарагосу…

— Нет, Педро, так нельзя. Я уверена, что дону Гаспаро совсем небезразлична судьба Испании. И на службе у него, я в этом тоже абсолютно уверена, мы можем принести стране гораздо больше пользы, чем, если просто погибнем где-нибудь на крепостном валу.

— Интересно знать, откуда у тебя такая уверенность?

— Я знаю. На всех приемах только об этом и говорят, и наш дон Гаспаро всегда оказывается наиболее осведомленным обо всем, что творится не только в Испании, но и за ее пределами. Я не раз видела, Перикито, какой печалью затуманиваются его глаза, когда он слышит о стычках французов с испанцами. Нет, Педро, ты можешь не сомневаться, мы не останемся в стороне.

— Но…

— Оставь нетерпение. Мало тебе Хуана? Ты хочешь нанести еще одну рану нашему благодетелю? Разве он хотя бы чем-нибудь заслужил это?

— Что ж… ты, конечно, права. Но, Клаудита…

— Педро, Перикито, я очень прошу тебя, поверь мне, не уходи. Теперь я постараюсь внимательнее следить за всем происходящим, и обо всем буду тебе рассказывать. А ты все, что узнаешь, тоже рассказывай мне. Только все, слышишь, Перикито! Хорошо?

— Ах, Клаудита… ты разрываешь мне сердце.

— Сначала нужно все выяснить более подробно, а там посмотрим. Обещай мне не торопиться.

— Но…

— Имей в виду, без тебя я здесь не останусь. Так что, если ты и в самом деле решишь убежать, лучше сразу возьми меня с собой. Иначе мне все равно придется бежать за тобой вслед, но уже… одной.

— Клаудиа!..

— Педро…

Оба застыли на мгновение, глядя друг другу в глаза, но затем девушка, словно опомнившись, ахнула и бросилась наверх. А Педро еще долго стоял неподвижно, заставляя себя не смотреть в ту сторону, где слышался затухающий звук поспешных шагов и шелест платья. «Она еще так и не узнала себя, моя вечная любовь!» — горько вздохнул он и пошел расседлывать Эрманиту, неслышно напевая себе под нос:

Что разлучить нас может,
Какая сила?
Пока я жив — измена,
Умру — могила.[137]

«Ах, если бы мне тоже удалось стать хотя бы лейтенантом, как Хуану, — вдруг подумал Педро. — Тогда, быть может, все стало бы намного проще. И почему тогда вместо меня Годою попался на глаза именно Хуан?..»

Но вскоре в замок пришло известие о разгроме вражеской армии в Байлене, где испанцы взяли в плен около девяти тысяч французов. Говорили, что вообще капитулировало больше двадцати тысяч. Мужество испанцев так поразило солдат противника, что целая бригада швейцарской пехоты неожиданно перешла на их сторону, и Наполеон потом в пух и прах разнес генерала Дюпона, упрекая его не в поражении, но в позорной сдаче в плен целого боеспособного соединения.

А через неделю была снята осада Сарагосы…

* * *

В самом конце лета в замке д'Альбре появился еще один весьма необычный гость. Он прибыл в сопровождении Педро на простой армейской лошади, в пропыленном плаще, с лицом кирпичным от непривычной для северного человека испанской жары. Клаудиа, встретив их в курдонере, равнодушно скользнула глазами по плотной фигуре в плаще и высоких, выше колен, сапогах прибывшего и решила, что это один из многочисленных агентов дона Гаспаро. Обменявшись с Педро взглядами, она спокойно отправилась в парк. О, если б она знала, что на сей раз гостем дона Гаспаро был сам Артур Уэлсли[138], английский генерал, только что принявший в Синтре капитуляцию первого друга Наполеона генерал-полковника Жюно!