Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

«Помню такой случай. Я уже был первым секретарем Пропойского района. Каждое утро видел длинную очередь, выстраивавшуюся у магазина за несколько часов до его открытия. Все ожидали хлеба, а его не было. Местечковцам хоть что-то перепадало, а в сельпо ни килограмма не поступало.

[…] через две недели после ареста Шаранговича получаю телеграмму из Минска: “Вашему району отпущено зерна столько, сколько вы просили. Организуйте помол, выпечку и обеспечьте всех хлебом”. Внизу подпись: “Волков”.

Я подумал: “Вот настоящий “враг народа”. Недаром его арестовали. Оказывается, была возможность снабдить нас хлебом, а он…”.

Все было умело подстроено, чтобы таким путем очернить руководство ЦК КП(б)Б в глазах местного актива. Но тогда об этом мы даже не подозревали, свято верили Сталину и его окружению…»[343].

3 августа 1937 г. всем секретарям обкомов, крайкомов ВКП(б) и ЦК нацкомпартий была направлена директива за подписью Сталина, в соответствие с которой в каждом районе необходимо было организовать по 2–3 судебных показательных процесса над пробравшимися в районные партийные, советские и земельные органы врагами народа и вредителями, деятельность которых была направлена на подрыв хозяйства колхозов и на провоцирование их недовольства советской властью. Лично Сталин настаивал на том, что осужденные должны приговариваться к расстрелу. В директиве отмечалось, что местное руководство ошибается, решив, что «ликвидация вредительства проводится только закрытым порядком по линии органов НКВД, а колхозники не мобилизуются на борьбу с вредительством и его носителями»[344].

10 сентября 1937 г. на места была разослана директива за подписями Сталина и Молотова о проведении по области, краю от двух до трех показательных судов над вредителями по охране зерна с расстрельными приговорами[345]; 2 октября – о вредительстве и показательных процессах в области животноводства. Выдвигалось требование организовать по каждой республике, краю и области от трех до шести открытых показательных процессов с привлечением крестьянских масс и широким освещением в местной печати[346].

Таким образом, если постановление от 2 августа должно было стимулировать мгновенный и массовый прилив в колхозы, то директивы от 3 августа, 10 сентября и 2 октября называли виновных во всех бедах в сельском хозяйстве, более того, на борьбу с ними призывали мобилизовать колхозников.

Показательные суды с невероятными еще недавно обвинениями и точно названными врагами, большое количество публикаций в прессе, обещания здесь и сейчас улучшить жизнь трудящихся – все это действительно позволило вовлечь какую-то часть крестьян в выявление всех видов «врагов»: как тех, чье социальное положение или политическая ориентация в прошлом не могли быть проигнорированы в 1937 г., так и тех, кто, исполняя спущенные сверху задания, теперь должен был нести ответственность не только за способы их реализации, но и за саму политику.

В начале декабря 1937 г. в докладной о выполнении решения ЦК и СНК от 2 августа 1937 г. по БССР сообщалось, что на колхозных собраниях при помощи крестьян были, например, разоблачены: по Быховскому району – бывший офицер Самусевич Андрей, бывший жандарм Рабычин, председатель колхоза «Ответ вредителям» Покрашинский (использовал физические методы расправы с колхозниками). В Крупском районе были разоблачены и арестованы как враги народа два председателя колхозов, были сняты с работы за вредительство ветфельдшер, два агронома; в Осиповичском районе – бывший председатель РИКа Тризно и зав. районного земельного отдела Михалюк и др.[347] Из Лельчицкого района докладывали: «Очень много материала дали нам колхозники на колхозных собраниях». Был разоблачен ряд учителей, а также шпионская организация в 120 чел.(!)[348] В Наровлянском районе «по инициативе снизу» было разоблачено семь председателей колхозов, заведующий заготскотом (был связан с поляками), председатель сельсовета (был дезертиром)[349] и др. Сложно сказать наверняка, каков был реальный вклад крестьян в разоблачение всех вышеперечисленных «врагов» (например, 120 шпионов в Лепельском районе), однако то, что они сейчас имели возможность называть тех, кто их обижает, – сомнения не вызывает.