Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

Приговором Военного трибунала Белорусского военного округа 2 ноября 1937 г. к расстрелу было приговорено 8 чел., среди них председатель Гомельского горсовета Н. С. Малашонок, зав. Горздрав– отдела Н. В. Гурло, зав. Земельным отделом В. Ф. Шведов, директор Гомельской МТС И. С. Валюкевич[510] .

Лукерья Малашонок добралась до Москвы, до приемной Председателя Верховного Совета, оставила там заявление. Однако приговор уже был приведен в исполнение[511].

В Жлобинском районе Лехерзака сменил Косой. Однако еще 2 сентября 1937 г. в ЦК ВКП(б) докладывали, что его стиль руководства мало чем отличается от стиля прежнего руководства. Так, при выселении с хуторов он организовал группы колхозников и без предупреждения о переселении ломал крыши, потолки, печи, двери, окна в домах колхозников и единоличников, живущих на хуторах. «Дело доходило до курьезов: разламывали печь во время варки обеда и разбивали горшки с обедом». Многие хуторяне колхозники и единоличники буквально оказались под открытым небом. Кроме того, по распоряжению районных властей повсеместно были произведены примитивные обмеры усадеб колхозников и единоличников, оказавшиеся излишки отрезаны, а посевы на них (рожь, картофель, огородные культуры в цвету) были перепаханы и после запашки колхозами засеяны ячменем и др. культурами, которые ввиду позднего времени посева совершенно погибли и в результате получилось, что два раза пахали и два раза сеяли впустую»[512].

11 августа 1958 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда БССР отменила приговор Военного трибунала Белорусского военного округа от 14 октября 1937 г. в отношении Ю. М. Лехерзака, С. П. Лютько, Г. С. Лейнова, П. И. Царева, В. П. Думса и С. М. Максимова по ст. 70, 71 и 76 Уголовного кодекса БССР. Дело было прекращено «за отсутствием в их действиях состава преступления». Приговоры П. А. Мельникова, К. Г. Евтухова и И. И. Семенова были, очевидно, пересмотрены еще в 1938–1940 гг. и переквалифицированы, вероятно, с контрреволюционных на «злоупотребление властью» или «превышение власти». К сожалению, более точно установить пока не удалось. Всех троих на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии» было определено считать не имеющими судимости[513].

6.3. Глусское дело, снова Лепель и другие. «…в районах просто была ликвидирована большевистская и советская власть»

1–5 ноября в Глусском районном доме культуры проходил открытый показательный процесс над руководством этого района. Процесс освещался районной газетой «Сцяг Калектывізацыі»[514]. По уголовному делу проходили 12 чел. районного и сельсоветского руководства. Все обвинения были довольно типичны для таких судов осени 1937 г., и едва ли стоило бы здесь еще раз описывать их в подробностях с местным колоритом. Отмечу лишь, что в материалах дела указывалось, что бывший председатель РИКа Е. Д. Фейгин с 1924 г. имел связь с контрреволюционным троцкизмом, был судим и приговорен нарсудом Бобруйского района к пяти годам лишения свободы, в момент привлечения к суду отбывал это наказание. Заведующий Райфо Могилевец в 1933 г. уже исключался из партии за правооппортунистическую практику[515]. То есть и здесь в качестве несомненной враждебности были актуализированы прошлые отклонения от линии партии или нарушения закона.

Коллегия Верховного суда приговорила: бывшего председателя РИКа Е. Д. Фейгина, заведующего районным финансовым отделом С. И. Могилевца и зам. секретаря райкома К. С. Коношевича к расстрелу с конфискацией имущества; председателя Маковичского сельсовета Б. Ф. Голуба и его заместителя П. С. Прибыша– к 20 годам тюремного заключения с поражением в правах на пять лет после отбытия наказания, без конфискации имущества; народного судью Ф. М. Лагуна, председателя Козловичского сельсовета Ф. М. Середу, председателя Симановичского сельсовета Д. И. Бакуна и его заместителя М. С. Лобаха – к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 15 лет каждого, с поражением в правах на пять лет по отбытии наказания, без конфискации имущества; П. А. Киселевича – к лишению свободы в ИТЛ сроком на восемь лет, с поражением в правах по отбытии наказания сроком на три года; Г. М. Лащевского – к лишению свободы в общих местах заключения сроком на два года; Н. И. Кустанович был оправдан[516].

Фейгин, Могилевец и Коношевич были расстреляны.