Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

При подборе обвиняемых, как было показано выше, обязательно изучались все имеющиеся факты их биографии и связи. На секретаря Дубровенского райкома Мышалова Соломона Мееровича имелась подборка писем в газету «Правда» за август – сентябрь 1937 г.: от членов партии директора совхоза «Соревнование» М. А. Домбровского и Ф. С. Дуброва о вредительстве в районе, о том, что Мышалов бундовец и т. д.[534]; подборка писем о зажиме критики и самокритики в районе. В письмах отмечалось, что Мышалов сын арендатора, что он работал с врагом народа Шаранговичем, с бывшим врид райисполкома Семашко и «разоблаченным шпионом» Мацко, что жена Мышалова Новикова – дочь раввина[535], что она дружила с Бенеком, последний рекомендовал ее в партию (позже этот факт не подтвердился); о том, что сам Мышалов неоднократно восхвалял Бенека[536]. Также материалы на Мышалова были получены из НКВД. В них указывалось, что в 1929 г. он опубликовал в журнале «Соцыялістычнае Будаўніцтва» статью «Положение женского труда в Белоруссии» (№ 1), которая теперь рассматривалась как антимарксистские тезисы, клевета на партию и советскую власть и др.[537]

7 октября 1937 г. постановлением прокуратуры БССР Мышалов был арестован[538]. Буквально через пару дней после ареста Мышалова в Дубровно приехал заместитель прокурора Беларуси Захарин и следователь по особо важным делам Альтшулер. Уже после пересмотра дела (15 мая 1938 г.) Верховный Суд получил жалобы жен Самулевича и Радивиновича, в которых содержится любопытный материал о том, как происходил подбор обвиняемых для показательного процесса. Жена Радивиновича, Софья Соломоновна Пищалова, писала, что сразу по приезде Захарин и Альшулер начали подбирать подходящие кандидатуры для суда. В качестве одного из главных обвиняемых должен был фигурировать представитель земельных органов. Однако, по словам Пищаловой, заведующий райземотдела им не подошел, зато подошел директор МТС Радивинович: в учетной партийной карточке указано, что «он происходит из каких-то потомственных граждан», также были актуализированы данные по материалам обследования МТС, по которым еще 16 сентября 1937 г. Бюро РК КП(б)Б объявило Радивиновичу выговор[539]. Жена Самулевича, С. Н. Марголина, также подчеркивает, что «руководствовался Захарин не степенью виновности работников комитета заготовок, а подбирал исключительно по партийным карточкам». Так, Самулевич работал уполкомзагом еще в 1935 г. и только в течение полугода, но у него в его партийной карточке было указано, что он уроженец Польши и был демобилизован в польскую армию[540].

В ходе следствия и суда было признано установленным, что в течение 1935–1936 гг. группа контрреволюционных вредителей в лице бывшего секретаря Дубровенского райкома КП(б)Б Мышалова, бывшего уполномоченного комитетом заготовок и зам. председателя райисполкома Самулевича, бывшего директора Дубровенской МТС Радивиновича, бывшего зав. райфинотделом Брагина с помощью председателей сельсоветов и колхозов Дребезова, Орлова, Кирпиченко и Грищенкова проводила «контрреволюционное вредительство, направленное на разорение единоличных хозяйств, на создание антагонизма между колхозниками и единоличниками, на вызов и создание недовольства в отношении партии и правительства трудового крестьянства»[541]. Мышалов, Самулевич, Брагин, Радивинович, Дребезов и Кирпиченко с октября, а Орлов еще с сентября содержались под стражей в Оршанской тюрьме[542].

9 октября 1937 г. в райотделе НКВД был допрошен С. М. Мышалов[543]. Едва ли он мог не знать, что творилось в районе, однако в своих показаниях он весьма холодно и здраво перекладывает вину на верхи и низы. Арестован он только что, изнурительных допросов и избиений не было. Имеющийся протокол допроса восхищает своей убедительностью и прекрасными формулировками. Мышалов подчеркивал, что Дубровенский район находился на «черной доске» из-за невыполнения планов, и свою задачу он видел в том, чтобы вывести район из числа отстающих. Он заявил: «Считаю, что выполнение обязательных поставок и финплатежей в районе проводились в соответствии с директивами партии и правительства, значит факты незаконного изъятия имущества у единоличников, переобложения налогами и необоснованного наложения штрафов, имевшие место в отношении части единоличников, объективно являются действиями, дискредитирующими политику партии и правительства. Я на это беззаконие никогда никого не ориентировал, считаю себя виновным в том, что передоверял дело советскому аппарату, который недостаточно контролировал. Этим самым объективно способствовал вредительской практике»[544]. Мышалов подчеркивает, что следовал директивам партии и правительства, которые, после очередного ареста руководства Беларуси, можно вслух назвать как «объективно дискредитирующие политику партии и правительства».