Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР

Алисов пишет, что все это делалось по установке прокурора БССР Глезерова, более того, им снимались с работы несогласные с его политикой районные прокуроры: в 1936 г. райпрокурор Бешенковичского района Окунь (протестовал против доведения незаконно преувеличенных планов сева единоличникам и против их избиения); райпрокурор Сенненского района Зубченок [за попытку разоблачения контрреволюционных действий бывшего секретаря райкома КП(б)Б Ленцнера]; райпрокурор Лиозненского района Чернов [за разоблачения шпиона секретаря РК КП(б)Б Денискевича][566].

Еще в августе – сентябре 1937 г. врагами народа были объявлены 11 райпрокуроров; «за связь с врагами народа, извращение политики партии в суде и бытовое разложение» из партии было исключено также 12 народных судей. Был поставлен вопрос о привлечении к партийной и уголовной ответственности руководителей прокуратуры (Глезеров, Селиверстов), Наркомюста и Верхсуда (Кудельский и Суханова), о необходимости серьезно проверить все подобранные ими кадры[567].

22 октября 1937 г. Бюро ЦК КП(б)Б постановило: бывшего наркома юстиции БССР Р. С. Кудельского из партии исключить, материалы передать НКВД БССР[568]; за неприятие мер к ликвидации результатов вредительства в органах суда и прокуратуры с работы снимались нарком юстиции БССР О. Ф. Суханова[569], исполняющий обязанности прокурора БССР К. Н. Сильверстов. Советско-торговому отделу ЦК КП(б)Б и Минскому горкому КП(б)Б поручалось провести дальнейшую проверку и очистку центрального аппарата органов юстиции от враждебных людей и проверку всех сомнительных лиц, особенно выходцев из-за границы[570]. На конец 1937 г. в БССР неукомплектованность аппаратов прокуратуры республики составляла 15 чел., Наркомата юстиции БССР, Верхсуда – 20 чел., в 40 районах не было райпрокуроров и нарсудей (т. е. почти в половине)[571].

В своей записке за июнь 1938 г. нарком внутренних дел А. А. Наседкин использовал все утверждения из записки Алисова, однако язык документа другой – актуальный для спецорганов периода массовых репрессий: здесь уже не только троцкисты и правые, но и нацфашисты; не только вредительство, но и бандитский произвол, диверсии, направленные на подрыв обороноспособности страны и т. п. Согласно записке Наседкина все это органы суда и прокуратуры БССР проводили по прямому заданию польских разведывательных органов, чем создавали условия для вызова массового недовольства трудящихся, провоцирования их на восстание против советской власти. В качестве наиболее вопиющих примеров названы Чаусский, Жлобинский, Копаткевичский, Речицкий, Бешенковичский, Осиповичский, Богушевский, Костюковичский и Лепельский районы. Подчеркивается, что враги народа из партийных и советских аппаратов действовали в контакте с работниками прокуратуры и суда – врагами народа. Вражеские установки Глезерову давал Волкович, а Глезеров – своим подчиненным. Среди участников этого «антисоветского подполья» названы бывшие прокуроры БССР Глезеров, Кузьмин, бывший председатель Верховного Суда БССР Кудельский[572].

В РСФСР в течение первой половины 1938 г. было уволено 769 судей и их помощников, по меньшей мере столько же потеряли работу в 1937 г., несколько сотен из них были арестованы и осуждены[573]. Едва ли это можно объяснить тем, что все они отказывались выполнять инструкции о проведении показательных процессов и вынесении жестких приговоров, то есть играть по предписанному сценарию, как это утверждается в ряде исследований[574], вполне очевидно, здесь имели место те же процессы, что и в БССР, да и в СССР в целом.

После постановления Пленума ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии и мероприятиях по устранению этих недостатков»[575] от 20 января 1938 г. начался пересмотр районных дел, сроки снижались, а некоторые дела, как отмечал прокурор Новик, «потерявшие к тому времени свое значение», были вообще прекращены[576]. Действия, которые ранее квалифицировались по статье 69 УК (антисоветская деятельность), теперь переквалифицировались на статьи 196-1 (злоупотребление властью), 197б УК (превышение власти): расстрел заменялся тюремным заключением, для арестованных сроки снижались. Теперь оказалось, что прежние суды – результат вредительской деятельности органов суда и прокуратуры. Одновременно к ответственности привлекались клеветники – т. е. те свидетели, чьи показания теперь были признаны необоснованными[577].

В роли образца подлогов, фальсификации и незаконных методов следствия со стороны прокуратуры выступили Кормянское и Червенское дела. Судебный процесс над руководством Червенского района прошел буквально накануне январского пленума, новые тенденции там учтены быть не могли, но именно оно попало сразу в фокус, а вот Кормянский процесс, который готовился еще с осени[578] начался в конце марта 1938 г. уже с учетом данного постановления.