Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография

Клеопатра – не единственная женщина, пришедшая к нему на помощь. Еще у него есть очень преданная жена. Она просит брата разрешить ей помочь Антонию, тот охотно разрешает. Октавиан вполне может позволить себе отправить материальную поддержку зятю: его кампании прошли благополучно. А поездка Октавии – на самом деле ловушка. В 37 году до н. э. преемник Цезаря пообещал выделить зятю 20 000 человек для парфянского похода, в который тот тогда так и не собрался. Теперь вместе с сестрой он отправляет 2000 отборных, отлично вооруженных бойцов. Принять их – значит для Антония отказаться от 18 000 солдат, когда ему отчаянно необходимо пополнить ряды. Не принять их – значит оскорбить сестру своего конкурента. Октавиан, ищущий благовидный предлог для ссоры с зятем, не может упустить такой возможности: любое решение Антония будет неверным. По пути в Афины Октавия извещает мужа о своем приезде. У Диона Антоний и Клеопатра в это время уже в Александрии, у Плутарха – еще в Сирии. С уверенностью можно говорить лишь о двух вещах: во‑первых, эти двое вместе, а во-вторых, Антоний не разрешает жене приехать. Он настроен снова идти на Парфию. Понимая, что это только отговорка, Октавия отправляет к мужу его близкого друга, чтобы разведать обстановку и напомнить ему о собственных добродетелях. Что, спрашивает посланник, верный им обоим, должна она делать со всем добром, которое привезла? Она сейчас недалека от того, чтобы утереть Клеопатре нос – возможно, это и есть цель. У законной жены при себе не только хорошо вооруженная преторианская гвардия, но и огромное количество одежды, лошадей, вьючных животных, собственных денег и подарков для мужа и его командиров. Куда ей все это девать?

Она бросила перчатку, и Клеопатра ответила на вызов, хотя и не симметрично. В Октавии царица признает серьезную соперницу, причем подошедшую опасно близко. Ее доверенное лицо сейчас находится на территории Клеопатры. Она знает, что Октавия очень красива. Некоторые коварные римские мужчины, видевшие Клеопатру, вслух удивлялись выбору Антония. Они говорили, что «она и не красивее и не моложе Октавии» [48]. (Обе женщины и правда были одного возраста.) Царица опасается, что Октавия, «с достойною скромностью собственного нрава и могуществом Цезаря соединившая теперь твердое намерение во всем угождать мужу» [49], сделается совершенно неодолимой. Правительница, всегда добивавшаяся своего смелыми маневрами и холодным расчетом, здесь пробует – по крайней мере, так рассказывают – нечто совершенно другое. Она обращается к слезам – первому или последнему оружию в арсенале женщины, в зависимости от ситуации. Плутарх полагает, что Клеопатра просто симулирует безумную любовь к Антонию: римский историк отказывает ей даже в капле эмоциональной привязанности к своему мужчине. Если верить его версии событий (немного похожей на мультик), Клеопатра так же эффективна в роли женщины, как и в роли правителя. Фульвии она могла бы преподнести бесценный урок. Царица Египта не просит, не торгуется, не повышает голос. Она просто отказывается от еды. Выглядит угасающей от любви, совершенно измученной своей страстью к Антонию. (Голодовка – старый добрый трюк, к нему прибегала еще Медея у Еврипида, желая вернуть сбившегося с пути мужа.) «Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит – и взор царицы темнеет, затуманивается» [50]. Она все время плачет, но утирает слезы при появлении Антония. Конечно же не хочет его расстраивать.

Клеопатра редко действует в одиночку, и для этого «спектакля скорби» ей необходимы актеры второго плана. Ее приближенные трудятся день и ночь, в основном обрабатывая римлянина. Как он может быть таким жестоким, зачем «губит женщину, которая лишь им одним и живет»? Неужели не видит, в чем между двумя этими дамами разница? [51] «Октавия, говорили они, сочеталась с ним браком из государственных надобностей, подчиняясь воле брата, – и наслаждается своим званием законной супруги». Вряд ли она выдержит сравнение с Клеопатрой, которая, хоть и правит огромным царством, «зовется любовницей Антония и не стыдится, не отвергает этого имени». Она приносит благороднейшую из жертв. Забыв о своем царстве и многочисленных обязанностях, она погубила свою жизнь, последовав за ним как любовница. Как он может оставаться таким холодным? Между двумя женщинами нет соревнования. Клеопатра отдала бы все, «лишь бы только видеть Антония и быть с ним рядом, но, если отнять у нее и это, последнее, она умрет» [52], – это заключение поддерживается судорожными вздохами и истощением царицы. Даже ближайшие друзья Антония присоединяются к этому хору, очарованные Клеопатрой и, безусловно, хорошо изучившие его натуру.