Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография

Нет сомнений, Клеопатра слишком умна, чтобы пытаться соблазнить захолустного царька. Это ничего ей не даст. Вряд ли она польстится на вассала своего покровителя, еще менее вероятно, что бросится в его объятия сейчас, когда так очевидно беременна от Антония (уже почти настало лето). В Иерусалиме размещен римский легион – он охраняет трон Ирода. Сложно представить, что легионеры будут держать рот на замке. При всей своей артистичности, как покажет время, иудейский правитель плохо разбирается в человеческих отношениях. Приближенным с трудом удалось убедить его отказаться от планов убийства. Он не сможет защититься, если поднимет руку «на женщину, обладавшую величайшим значением своей эпохи» [24]. Ирод не может себе позволить ни навредить этой женщине, ни дать ей повод для ненависти к нему. Наверное, он смог бы как-нибудь пережить оскорбление, которое нанесли ему ее наглые домогательства?[99]

Если допустить, что об этих дискуссиях стало известно Клеопатре, легко представить себе, как они ее развеселили. Она знает, как предан ей Антоний. И вполне может сама задуматься об устранении Ирода, ведь только он мешает ей безраздельно властвовать на восточном побережье. Тем более его земля когда-то принадлежала Птолемеям. В конце концов друзьям удается его успокоить. Царь с подобающим почтением провожает царицу до египетской границы. Если она знает о его дружеских беседах (а наверняка знает), то, должно быть, путешествие в горячих песках протекает весьма напряженно. По крайней мере, таково оно для царя Иудеи. В Пелузии он прощается с Клеопатрой, глубоко беременной и обвешанной подарками. Как не похож предстоящий ей вояж в Александрию на тот, в который она пустилась с этой же точки в 48 году до н. э.

Ранней осенью, благословленной мощным разливом Нила, у нее рождается четвертый ребенок. В античном мире, наверное, как нигде больше, имя значит очень много. Она называет маленького сына Птолемей Филадельф – смелая отсылка к тем славным денькам III века до н. э., когда ее предки правили огромной империей. Такой же огромной империей правит она, Клеопатра, Богиня, Младшая, Любящая Отца и Отечество, сейчас, в 36 году до н. э.

К большому сожалению Ирода, ему не удалось легко избавиться от этой хваткой деловой женщины. Гостя при иудейском дворе, она обзавелась парочкой друзей, которым собиралась стать чертовски полезной. Вскоре после возвращения в Египет она получает послание от Александры, тещи Ирода. Хасмонейская[100] царевна встретила в египетской царице сочувствие – одного этого было достаточно, чтобы он возненавидел свою царственную гостью. Он позже заклеймит Клеопатру за хладнокровное уничтожение почти всей ее родни – сильное обвинение из уст человека, который взобрался на трон по трупам и еще будет проливать кровь десятилетиями – и при этом не может не завидовать египтянке. По большей части взаимная антипатия между ним и его тещей вызвана классовыми и религиозными различиями. Ирод не только «неправильный» еврей, но еще и наполовину идумей. Идумеи лишь недавно обратились в иудаизм, и евреи относятся к ним с пренебрежением. Напротив, семья жены Ирода происходит из старинной династии иудейского первосвященства – пост, по преданию передававшийся лишь потомкам Аарона, брата Моисея. В 37 году до н. э. Ирод назначил нового первосвященника «со стороны», хотя под рукой у него был очевидный и очень привлекательный кандидат: шестнадцатилетний брат Мариаммы, высокий, обезоруживающе прекрасный Аристобул. Ирод же предпочел отдать ничем не примечательному чиновнику эту высочайшую, желанную должность – любой ее занявший, едва облачался в положенные по сану одежды, сразу приобретал какое-то нездешнее могущество. Увенчанный диадемой с золотым шитьем, первосвященник служил своему народу в длинном гиацинтово-голубом хитоне, усеянном драгоценными камнями и обшитом кистями, к которым были подвешены маленькие золотые колокольчики. Две золотые застежки с большими камнями скрепляли на плечах разноцветную накидку с золотыми и виссонными нитями. Этих аксессуаров было достаточно, чтобы вызвать «страх и трепет, так что казалось, будто приходишь в иное место, вне этого мира»[101] [25].