Клетка из слов [Литрес]

– Так точно, – с улыбкой отвечаю я, хотя меня охватывает паника, когда они уходят.

В коридорах ужасно шумно – они просто набиты студентами, которые что-то орут, катят по полу свои чемоданы и тащат в руках комнатные растения. Пока я прорываюсь к информационному стенду, ищу номер своей комнаты и блуждаю в лабиринте коридоров, сердце чуть не выпрыгивает из груди.

Я смотрю на часы. Еще только одиннадцать утра, а мои таблетки от тревожности можно пить только во время еды, но я все равно их заглатываю. Потом делаю дыхательные упражнения, которым меня научила психолог в Скоттсборо.

Почти все здания университета построены из старого добротного камня. Но моя комната находится в новом крыле, представляющем собой нагромождение шлакоблоков и зелено-коричневого линолеума. Воздух напитан ароматом лапши быстрого приготовления, смешанным с запахом мясного рулета из столовой. Шестнадцатую комнату я нахожу, только пройдя через тяжелую пожарную дверь, которая громко захлопывается за моей спиной, а затем поднявшись по крутой лестнице и дойдя до конца длинного коридора. Это безумие, но коридор как будто сужается, а стены стремятся встретиться в одной точке. Я дергаю ручку комнаты – она болтается и громыхает, а в самой двери красуется вмятина, как будто кто-то пытался выбить ее ногой.

Я вхожу и вздрагиваю, потому что тут уже кто-то есть. На кровати у окна лежит парень и подбрасывает теннисный мячик. Он наблюдает, как я с пыхтением затаскиваю чемодан в комнату. Окна выходят на задний двор кухонь. Сквозь них проходит серый тусклый свет. Здесь запах лапши становится практически невыносимым.

– Я Уайлдер, – представляюсь я.

– Даг, – отзывается он. Розовощекий, плотный. Наверное, спортсмен. Футболист, может быть. – Паршивая комната, да?

– Ой, да нормальная, – отвечаю, подозревая какой-то подвох.

– Они сюда селят студентов на полной стипендии, – критично произносит Даг и со всей силы швыряет мяч в стену. Тук. У него песчаного цвета волосы, похожие на проволоку. Может, они нас по внешности группируют? – думаю я. Самые странные ребята живут в одной комнате. – Кто-то пытался дверь стальным носком пробить, видал?

– Мы, стипендиаты, суровые ребята.

Даг смотрит на меня с неподвижным лицом. Но потом у него вырывается короткий смешок.

– Ладно, ты забавный.

– Спасибо.

– Может, мы уживемся. Люблю забавных чуваков.

Я упираю кулаки в бока, изображаю гримасу Граучо Маркса[8] и отбиваю тихую чечетку. Мне даже жаль нас с Дагом, которых веселит моя идиотская шутка.

Этой ночью я лежу в постели – со двора сильно тянет травой – и слушаю, как сотрудники кухни смеются и расслабляются после смены. Я думаю про себя: Ну, Скоттсборо я пережил. Теперь всего лишь нужно перетерпеть четыре года здесь. Я получу диплом и буду свободен.

Интересно, насколько взрослым надо стать, чтобы перестать отсчитывать минуты и года. Когда начнется настоящая жизнь? И что бы я с ней сделал – с этой свободой жить?

Со мной все хуже, чем я ожидал. Это происходит буквально сразу – прямо на следующий день, посреди первого занятия. Сначала все нормально. Я плохо поговорил с мамой после завтрака – у нее маниакальная стадия, – но все равно с нетерпением жду начала курса по готической архитектуре. Мне хочется изучить что-нибудь осязаемое и материальное – например, здания. А не истории или сюжеты.

Я нахожу аудиторию, прохожу и сажусь. Я взял все нужные книги по предмету. То, что мне удалось так хорошо с этим справиться, кажется огромной победой, так что, наверное, я чересчур расслабляюсь.

У профессора что-то на галстуке – похоже на овсянку, и в воздухе стоит тяжелый запах кофе и несвежего дыхания. Но он хороший преподаватель. Мы говорим о готике, архитектуре и прочих возвышенных вещах. Все это очень интересно. Он опускает поверх доски экран.

Он включает прожектор, но даже в этот момент я еще ничего не понимаю и не волнуюсь. Все в порядке, – самодовольно думаю я.

Первый толчок страха я ощущаю, когда преподаватель подходит к выключателю и в комнате становится темно. Но нет, это же просто видеоматериалы, никаких проблем. Я глубоко вдыхаю. Девушка рядом со мной кидает на меня беглый взгляд и отодвигается на пару дюймов.

На экране появляется изображение. Искусно вырезанная каменная арка, а за ней – солнечный свет. Арочный проход сияет, как освещенный дверной проем или как вход в пещеру.

Это последнее, что я помню. Тьма накрывает меня, как теплое одеяло, как ночь, внезапно опустившаяся на море.

Первое, что я вижу, когда прихожу в себя, – его лицо. Мы сидим на скамейке на улице, дует прохладный ветер и ласково светит солнце. Откуда-то сзади доносится шум бегущей реки.