Клетка из слов [Литрес]

– Мой ест сэндвичи с яичным салатом в постели. Это ужасно, и я в любом случае хочу от него избавиться. Так что решено.

Тут черные крылья взмывают над голыми деревьями, и неподвижные караульные превращаются в каркающее рваное облако. Одно черное перо подхватывает вихрь, и оно, качаясь, планирует в холодном послеполуденном воздухе.

Я подпрыгиваю.

– Что их напугало?

– Кошка? Лиса? Или вообще ничего, – расслабленно отвечает Скай. – Просто глупые старые вороны решили добавить немного драматизма.

Огромная черная масса поднимается над нашими головами, увлекая за собой поток теплого воздуха и распугивая по пути птиц поменьше.

– Эй, погоди, это не ворона, – замечает Скай.

– Ворон, – шепчу я.

– Ворох, – в его голосе я слышу улыбку. – За тобой должен кто-то приглядывать. Уверен, тебе нельзя принимать те две таблетки вместе.

Я понимаю, что он просто шутит, и вообще довольно странно парню слышать такое от другого парня, но мысль о том, чтобы кто-нибудь за мной приглядел, крайне соблазнительна в своей убедительности.

Но мне нельзя зависеть от других. Мать стала зависеть от отца, и вот чем это кончилось.

– Не думаю, что мы можем меняться соседями, – холодно заявляю я. – Уже слишком поздно.

Я быстро ухожу, не оглядываясь.

Мой сосед Даг разговаривает по таксофону в конце коридора. Я узнаю его широкую спину и жесткие помятые волосы.

– Он тоже странно выглядит, – говорит он при моем приближении. – Глаза как у жука. Жуткий.

Я вспыхиваю и быстро пробегаю мимо, пока он не увидел.

Ночью мне снова снится тот же сон.

Все начинается с того, что я плаваю в море. Потом чувствую, что меня дергают за ногу. Я не боюсь: это мы с Харпер так играем. Она ныряет и дергает меня за ногу, а потом уплывает, прежде чем я успеваю ее поймать. Что-то типа подводных салок. Во сне я не знаю, откуда мы приплыли и что там делаем. Земли нигде не видно – только темно-синяя вода, расстилающаяся на все четыре стороны. Ни лодок. Никого.

Меня снова дергают за щиколотку, и я ныряю, чтобы успеть схватить Харпер.

Но я ошибся. Харпер там нет. При этом я вижу, что не один. Меня дергают за цепь, прикованную к моей щиколотке. Она уходит в глубину. Я опускаюсь вслед за ней, легко вдыхая стеклянную глубь.

Первая бочка выплывает из ниоткуда – слишком быстро, чтобы я успел увернуться. Это, конечно, Ребекка – ее светлые одуванчиковые волосы красиво переливаются и парят в мутной воде.

Я двигаюсь дальше вдоль цепи – это неизбежно, это логика сна. Женщина номер пять. С абсолютно голым черепом. У нее совершенно не было волос, когда ее нашли. Никто до сих пор не может понять почему. Есть вариант, что их, возможно, сожгли.

Задыхаясь и напрягая каждый мускул, я пытаюсь уплыть, но стоит немного отдалиться, как меня подхватывает течение и прибивает обратно к этой жуткой гирлянде из бочек, зависшей посреди моря и страшным силуэтом вырисовывающейся на солнце. Тут, конечно же, девять бочек, а не восемь, которые они нашли. В последней лежит Харпер. Ее кожа сползла с плоти. И плавает рядом с ней, как смятое платье. Харпер расперчаталась.

Я просыпаюсь от собственного крика.

– Какого черта? – бормочет мой сосед Даг.

– Извини… Плохой сон.

– Ну что за фигня, – ругается он, взбивая кулаком подушку. – Это уже третий раз за неделю, чувак. Что за фигня.

Девчонки из соседней комнаты чем-то стучат в стену – видимо, туфлей. Я им тоже порядком надоел. Они из Франции – приехали на практику в американский колледж. Не думаю, что они ожидали так часто просыпаться от диких ночных воплей в первую же неделю пребывания в Соединенных Штатах.

Нащупываю бумагу с ручкой, которые всегда держу рядом с кроватью. Достаю из тайника свою папку с газетными вырезками. Выхожу со всем этим в коридор. В этом здании коридоры всегда ободряюще залиты светом: днем и ночью.

Перелистываю заметки, внимательно их просматривая. Наконец нахожу все, что нужно, и открываю блокнот на новой странице. Трясущимися руками начинаю составлять список.