Клятва дракона, или Строптивая невеста

Немного поболтав, мы быстро уснули, и ночь прошла на удивление спокойно. Утром я оделась в традиционный наряд, который мне приготовили еще с вечера. На Беате был такой же. Длинное в пол платье, черные шляпки на головах, перчатки и плотные вуали, не позволяющие разглядеть лица.

– Там будет очень много людей, тебе не захочется, чтобы они на тебя пялились, – подсказала драконица и оказалась права.

Завтракать я не стала, слишком уж сильным было волнение, а вскоре за мной зашел Итан, и мы отправились на казнь. На дворцовой площади для этих целей выстроили специальный помост, прямо как в давние времена. Вокруг уже разместилась толпа, похожая на серо-черное море из-за траурных одежд. Мне казалось, что здесь собралась вся столица.

Настало время, и властитель махнул платком, давая команду. На помост вывели обвиняемых. Мика затравленно озирался по сторонам. Его отец просто смотрел себе под ноги. Усиленный магией голос глашатого принялся перечислять все прегрешения, которые совершили эти двое. Их оказался целый список – одно гнуснее другого.

– Расследовали все. Ни о ком не забыли, – шепнула Беата, стоявшая рядом.

Перечислялись пострадавшие, и им конца и края не было. И с каждым названным именем я ненавидела Микаэля все больше и больше. Убийство этали и дочери владыки и родителей Итана были названы в самом конце. Услышав об этом, толпа едва не взбунтовалась, послышались выкрики не самого доброго толка. Полетели камни и гнилые овощи. Пришлось даже отрезать помост и особое место для высоких гостей защитным барьером.

Владыка поднялся и, дождавшись внимания, заговорил.

– Я виноват, что допустил подобное. Я ослеп от горя после потери жены и дочери, а гибель брата сделала меня еще более слепым. Олаф был единственным, кто у меня остался. Брат стал мне поддержкой, и я не видел зла, что творилось за моей спиной. Но возмездие неотвратимо. Я совершу эту казнь собственными руками. Вынесу приговор родной крови. Уничтожу гнилую ветвь нашего рода, и это станет мне наказанием за слепоту.

– По решению суда Олаф Дерберг и Микаэль Дерберг приговорены к публичному развоплощению! – огласил судья в черной мантии.

Его слова прогремели над площадью, но далеко не все поняли, что именно они означают. Я и сама узнала это только от Итана. Развоплощенный маг терял право на перерождение. Он не уходил в Чертоги Матери Всего Сущего. Не получал посмертия. У развоплощенного, неважно маг он или дракон, не будет даже могилы, где можно поклониться. Не останется ничего, а его магию отнимут и законсервируют, дабы пустить на благое дело во искупление совершенных грехов.

Услышав приговор, Микаэль беззвучно закричал. Права голоса обвиняемых уже лишили. Все, что нужно было сказать, они уже сказали. Нельзя было позволить им изрыгать проклятья. Наверное, от страха Микаэль вел себя, точно бешеное животное, и в какой-то момент даже попытался наброситься на собственного отца, но помешала охрана.

Не обращая внимания на происходящее, Эрик Дерберг вытянул вперед руку, украшенную всего одним перстнем, и принялся шептать заклинание, пробуждающее древние силы. Лицо его потемнело и осунулось. Зрачки стали вертикальными, и, казалось, сквозь человеческие черты, проступила драконья морда. Нелегко карать собственного брата, даже если больше всего желаешь мести.

По помосту поплыли тени. Точно живые они заметались среди присутствующих. Обвивались змеями вокруг ног, будто выискивая жертву. Нырнули в толпу, вызвав коллективный испуганный вздох. Несколько женщин в первых рядах попадали в обморок, и стало так тихо, что слышен был детский плач где-то вдалеке. Я не могла понять, плачет ли кто-то на самом деле, или мне это просто кажется.

Не по себе стало всем. Даже мрачное осеннее утро как будто стало еще серее и холоднее. Я зябко поежилась, а стоявший рядом Итан обнял меня за плечи, напоминая, что он рядом. Этот его жест заметил Микаэль. Он повернулся и уставился прямо на меня, и на его губах появилась безумная улыбка. Он что-то говорил, повторяя раз за разом. И я разобрала в движении губ: «Бабочка! Бабочка!»

Если он и хотел напомнить мне, что я не больше, чем насекомое, то лишь разозлил своей пантомимой. Я понимала, что он пытается меня напугать, и если я не переборю этот страх сейчас, он будет преследовать меня до конца моих дней. Будет сниться в кошмарах.

Я подняла руку и нарочито медленно убрала с лица вуаль, уставившись врагу прямо в глаза. Пусть видит, что я его не боюсь! Не дрогну до самого конца! Ведь правосудие восторжествовало, и он больше ничем не сможет мне навредить. Я даже заставила себя ухмыльнуться, когда тени наконец настигли жертв. И даже когда Микаэль, пожираемый ими, беззвучно закричал от нестерпимой боли, я не отвела взгляда. Смотрела до тех пор, пока оба нелюдя не превратились в густой черный дым под магическим колпаком.

Эрик Дерберг что-то сказал, и этот дым втянулся в перстень на его руке.

– Вот и все! – с облегчением заявил владыка, не позволяя себе утереть выступивший на висках пот. – Вот и все…