Клич

Согласиться с Лихохвостовым Пушке вроде бы неловко было, так как только что выручил его Космаков из беды, но и не согласиться он не мог — собственные его мысли выговаривал Агапию Федоровичу бывалый волонтер.

А Лихохвостов в заключение так сказал:

— Ничего, не унывай, Ермак Иванович. Вот тебе моя рука…

"Живет в русском человеке извечная жажда справедливости и добра, — напишет впоследствии Николай Григорьевич Столетов. — Почти всю жизнь свою я жил бок о бок с простыми людьми и имел счастье наблюдать их не только в бою: готовность к самопожертвованию неосознанно сосуществует в них с природной скромностью и чувством юмора, умением совершать героическое без пафоса, с мужицкой обстоятельностью, даже с некоторой долей иронии по отношению к самому себе… Это очень сильные духом люди".

36

Из дневника Д.А. Милютина:

"1 октября. Пятница. — Каждый день государь сзывает к себе Государственного канцлера, гр. Адлерберга, Игнатьева и меня; прочитываются полученные телеграммы и депеши, обсуждаются ответы, и почти всякий раз расходимся в полном недоумении — как выйти из ловушки, в которую мы попали. Вчера и сегодня подтвердилось решение Порты предложить 6-месячное перемирие; выдумке этой радуются в Лондоне и Вене, несмотря на наши возражения.

Сегодня приехали в Ливадию министр финансов и ген.-л. Обручев. С первым я успел только обменяться несколькими словами пред обедом; с Обручевым же просидел несколько часов. Он привез массу всяких сведений и соображений касательно театра предстоящей войны. Первоначально я прочил его в начальники штаба предполагаемой действующей армии, но если главнокомандующим будет Тотлебен, то Обручев не пойдет к нему в начальники штаба, и, в свою очередь, Тотлебен не пожелает Обручева: они давно уже в отношениях неприязненных, с тех пор как Обручев, руководя ежегодными стратегическими поездками офицеров Генерального штаба в районе Варшавского округа, откровенно высказал свои суждения о недостатках наших крепостей. Тотлебен не может допустить, чтобы кто-либо, а тем более офицер Генерального штаба, смел вмешиваться в его владения — т. е. в сферу инженерного ведомства. Тотлебен до крайности самолюбив и обидчив".

Из перлюстрированного письма капитана Николаевского порта Н. Н. Андреева:

"Меня все более и более пугает ожидание войны, которая отразится на мне множеством хлопот и терзанием сердца, не могущего равнодушно переносить настоящие и грядущие бедствия нашей несчастной России. Готовятся здесь к войне очень усиленно, но ни строимые на песке крепости, ни привозимые из Петербурга и Кронштадта большие орудия, ни мины, которые намерены набросать при входе в Буг и Днепр, перед Севастопольскою бухтою, в Керченском проливе, перед Одессою, не спасут от разорения тех городов, над которыми захотят позабавиться турецкие броненосцы, и в предстоящей войне постыдимся мы еще более, чем постыдились в Крымской! Придется изъять из употребления медаль, выбитую в воспоминание войны Крымской, ибо она будет напоминать, что желание того, кто придумал вычеканить на ней слова: "да не постыдимся вовеки", не исполнилось. Но если дело обойдется без войны, то будет честь и слава императору. Он (да, кажется, еще Горчаков) только и сдерживает славянофило-башибузукский пыл Игнатьева и подобных ему злых честолюбцев".

Письмо В.В. Стасова члену Петербургского славянского комитета В.И. Даманскому:

"Многоуважаемый Владимир Иванович, покорно прошу вас довести до сведения Славянского комитета, что скульптор Антокольский поручил мне передать в распоряжение комитета колоссальный мраморный бюст Петра I, его работы, ценою 1800 рублей для употребления выручки на нужды славян, борющихся за свою независимость на Балканском полуострове. О чем мною было уже и напечатано в "Новом времени". Бюст находится в магазине Беггрова, на Невском проспекте, близ Адмиралтейства.

Ваш В. Стасов".

В начале нашего романа мы оставили Государственного канцлера Горчакова в царском поезде по дороге в Ливадию.

Потом мы сталкивались с ним лишь на страницах милютинского дневника, где он представал перед нами, увы, чаще всего, в несколько неблагоприятном свете. И поскольку у читателя может создаться превратное представление о нем самом и о той ответственности, которую ему приходилось нести на своих плечах, отправимся в Ореанду, тем более что путешествие это обещает быть приятным: в те дни погода в Крыму стояла солнечная и мягкая, море было спокойно, и по вечерам на набережной собиралось множество людей, желавших подышать живительным воздухом, а попутно и обменяться друг с другом новостями.