Кликуша

«Хорошо, однако, Прося устроилась! Спит, как барыня, пока мать по полночи ребенка качает!» – подумал он и осуждающе покачал головой.

И тут в спальне Прасковьи послышался глухой стук, словно что-то упало на пол. Алексей поднялся, заглянул к жене и округлил глаза от изумления. Прасковья лежала на полу, тело ее выгнулось дугой, голова запрокинулась назад. Лицо ее почернело, распухло, и вся она затряслась так сильно, что голова застучала об пол.

– Мать, отец! Сюда! С Прасковьей опять что-то неладное творится! – что есть сил закричал Алексей, чувствуя, как по спине течет холодный пот.

Он попытался поднять Прасковью, но не смог – тело жены налилось. неподъемной тяжестью.

– Прося! – закричал Алексей, – да чего с тобой такое-то?

Он несколько раз ударил жену по щекам, но она не приходила в себя. Когда в комнату вошли встревоженные родители, Алексей вскочил на ноги и всплеснул руками.

– Что делать-то? Отец, мать, может, хоть вы ей поможете?

Акулина подошла к Прасковье, склонилась над ней, и в это время Прасковья обмякла на полу и что-то зашептала себе под нос.

– Все ясно с твоей женой, Алеша. Так я и думала, что она у тебя никудышная! – зло проговорила Акулина.

Алексей непонимающе уставился на мать. Акулина взглянула на него и проговорила чуть тише:

– Чего вылупился? Кликуша она! Бес в ней сидит. Хорошо, что я ребенка у нее забрала. Как чувствовала!

– Что ты такое говоришь, мама? – воскликнул Алексей, – какой еще бес? Это у нее после родов, наверное, не прошло. Болезнь у нее, поди, какая? К врачу ей надо!

– Глупый ты, Алешка! Врачи бесов-то не выгоняют. Ей к горным монахам надо, вот они ей помогут.

Алексей топнул ногой, замахал на мать руками, подошел к Прасковье и поднял ее на руки. Положив жену на кровать, он прошептал матери:

– Веришь в какие-то бабкины байки!

И тут комнату огласил громкий вопль – Прасковья села на кровати, вытянула перед собой длинные чёрные руки и, страшно выпучив потемневшие глаза, закричала хриплым голосом.

– Вот и пришел твой час, старая, тупая овца!

Она сползла с кровати и в два прыжка преодолела расстояние, отделяющее ее от Акулины. Повалив свекровь на пол, Прасковья зарычала и впилась в ее шею зубами. Первым на помощь Акулине пришел муж. Он схватил Прасковью за длинную косу и попытался оторвать от Акулины. Та отбивалась, яростно рычала и не разжимала зубов. Алексей суетился возле них, бегал туда и сюда, не зная, с какой стороны подступиться к Прасковье.

– Отпусти ее, полоумная! – заорал во весь голос на Прасковью свекр.

Он схватил ее за шею, но она продолжала рвать зубами плоть Акулины. По полу потекла алая кровь, Акулина страшно захрипела, вцепившись ногтями в спину невестки. Алексей, не в силах вынести страданий матери, схватил табурет и с силой ударил им Прасковью по голове. Тело ее обмякло, она повалилась на Акулину и, наконец, замерла неподвижно на полу.

– Я ведь не убил ее? – испуганно спросил Алексей

– Да лучше бы убил, тварь такую! – в сердцах ответил отец.

Он наклонился к Акулине, зажал ладонью рану на ее шее и снова закричал:

– Чего ты, Леша, как истукан стоишь? Вяжи эту тварь, и беги скорее за лекарем! Помрет ведь мамка наша!

Отец горестно всхлипнул, а Алексей взял старый ремень, связал им Прасковье руки и, накинув фуфайку, со всех ног побежал за помощью.

***

Следующим утром Прасковью против ее воли повезли к горным монахам…

Глава 6

год спустя

Прасковья куталась в шаль, сидя в открытой повозке. Алексей смотрел на жену и не узнавал в ее худом, бледном лице ту прежнюю красавицу, которая вскружила ему голову своим бойким характером и озорным нравом. Перед ним сидела изможденная, уставшая от жизни женщина, поседевшая раньше времени. Куда исчезла смешливая, озорная хохотушка Прося? Видно, не сладко ей приходилось весь этот год, который она провела в обители горных монахов. Казалось, вместе с бесом они изгнали из Прасковьи ее естество.

За год Алексей сильно истосковался по жене, понял, что любит всем сердцем. Глупая и недалекая Катька ему быстро надоела, приелась, как все доступное. А Прасковья, наоборот, на расстоянии стала казаться ему загадочной и притягательной. Алексей снова стал бредить по жене ночами, шептал во сне ее имя, отсчитывал дни до их встречи, как тогда, когда еще только ходил в женихах.

И вот, приехав за ней в монастырь, он ждал у каменной стены, рассчитывая на то, что Прасковья тоже истосковалась и будет рада его видеть. Но когда она вышла – сгорбленная, постаревшая за этот год на добрый десяток лет, лицо Алексея переменилось. Вместо радости на нем застыла растерянность. Взяв себя в руки, Алексей все же обнял жену за плечи и проговорил:

– Ну здравствуй, Прасковья!

Она ничего не ответила ему, торопливо отстранилась и пошла вперед, к повозке, озираясь по сторонам, как будто боялась, что из-за массивных камней кто-то выскочит и преградит ей путь. Алексей торопливо пошел следом за женой.