Клин клином (СИ)

Вдруг Принц Ночи испытал до крайности нелепое чувство – будто раздвоившись, он наблюдал со стороны, как перламутровые отблески танцуют на ухоженной коже Лайтонена, когда заклятый враг поворачивает голову, позволяя слепящему свету ласкать своё лицо – высокий лоб, идеальные скулы, тонкие, бессовестно притягательные губы с чуть приподнятыми уголками. Невольно затаив дыхание, вампир наслаждался тем, как солнечные лучи высвечивают эту лёгкую, почти прозрачную улыбку полного удовлетворения, и этот миг хотелось запечатлеть в своей памяти на века.

И в то же время Айрон словно бы разделял с Тимо всё, что тот чувствовал, вплоть до тяжести парадной мантии на плечах и того, как стягивают кожу на висках туго заплетённые тонкие косички. Айрон «помнил», что это именно Фабио предложил новшество, заявив, будто привычный облик Императора не мешало бы разнообразить хотя бы в честь праздника. В синих глазах удивительного оттенка безмятежно спокойного озера отражались столбы света, пронзающие утренний осенний воздух, свежий ветерок волновал белоснежно-седые волосы. Сейчас в его взгляде не было обычных резкости, жестокости и надменности.

Тимо, прищурившись, смотрел вперёд, туда, где должно закончиться это путешествие: уже показалась площадь Троелуния, до отказа заполненная народом, и лишь возвышающийся в центре постамент оказался пустующим. Там, в монолитной плите розоватого, с золотистыми прожилками мрамора, сверкало начищенное до зеркального блеска ложе для ритуального жезла. Сам жезл, символизирующий плодородие и богатство, находился в специальной шкатулке, которую предельно бережно, словно ценную реликвию, держал Ваако Фетт.

Впрочем, для большинства собравшихся на площади ни церемония, ни сакральный смысл ритуала не имели особого значения, ибо куда интереснее было наблюдать за яркой и красочной процессией, состоявшей из сотни парящих над феррокритом мостовой платформ, на которых многочисленные дворяне и аристократы соревновались друг с другом в остроумии, утончённые дамы, облачённые в пышные, сверкающие драгоценной вышивкой платья, обмахивались веерами, стоимость которых была высока до неприличия, а напыщенные от собственной важности герольды держали штандарты с гербами Высоких Домов Империи.

Вдруг что-то остро сверкнуло впереди и немного левее шествия, словно в одном из тёмных провалов окон дети затеяли игру «поймай солнечного зайчика». По лицу Императора скользнул ослепительно белый луч, заставив его и Айрона невольно прикрыть глаза. Тонкий свист разрезаемого воздуха и неожиданная, страшная боль, рванувшая горло…

Тимо вскинул руки к шее, инстинктивно пытаясь остановить кровь, платформа, потерявшая управление, едва не встала на дыбы, и Император, пошатнувшись, упал, ударившись спиной о заграждение. Тело билось в судорогах, кровь заливала пальцы, и последнее, что Айрон смог увидеть, уже теряя сознание, – белое, перекошенное от ужаса лицо Ваако Фетта, склонившегося над ним.

+++

Мучительный, сухой кашель, раздирающий грудь, царапающий горло, от которого слёзы наворачивались на глаза… Айрон изо всех сил пытался сделать новый вдох, но вдруг его горла коснулись ласковые пальцы, словно снявшие железный ошейник боли, и он услышал покаянный шёпот:

- Прости, погружение оказалось более сильным и глубоким, нежели я рассчитывал.

- Иди ты… кха-а-а… знаешь, куда? – Выкашлял Айрон, отталкивая руки Лайтонена и падая на колени возле ложа. – При… кхе… придурок! Как после такого… можно выжить?!

- Убийцы промахнулись на пару миллиметров, - Тимо скупо усмехнулся, видимо, представляя реакцию неудачников. – Аорту не задело, всего лишь порвало трахею и голосовые связки, которые восстановились, увы, не в полном объёме. Если бы оружие имело другую форму, я бы сейчас с тобой не разговаривал.

- Ты мог бы сменить тело.

- Неудачное время, Айрон. Даже мне приходится следовать неким правилам.

- Что ж, на каждого супермена найдётся свой криптонит.

- А? – Не понял Тимо, но Айрон, мешая смех с кашлем, ответил:

- Так говорят в одной очень далёкой стране.

Оправившись от последствий ментального единения, вампир снова смог нормально дышать, вот только облегчения от этого не последовало – челюсти ныло и сводило, клыки предательски удлинились, намекая на то, что неплохо было бы подкрепиться, гул собственного сердца в ушах перекрывал прочие звуки, и Айрон, сдавленно извинившись, опрометью бросился наружу.

Зимний воздух остудил пылающие щёки, но этого было мало. Схватив горстью снег, вампир принялся ожесточённо умываться им, чувствуя, как царапают кожу кристаллики льда. Застонав, он рухнул на колени, даже отсюда чувствуя, как ритмично, призывно бьётся сердце жертвы, невольно напоминая вкус Лайтонена: богатый, насыщенный букет – от пряной сладости полуденного вина до терпкой горечи лунного безумия. Сглатывая набегающую слюну, Айрон боролся с собой, обхватив трясущиеся плечи руками. Он не посмеет опуститься до этого! Ведь взять кровь у Лайтонена сейчас - всё равно что обворовать нищего.